После окончания Второй мировой войны и провозглашения Федеративной народной республики Югославия к власти в стране пришло коммунистическое правительство во главе с премьер-министром Иосипом-Броз Тито, который в августе 1945 г. также стал председателем Народного фронта ФНРЮ. Представители югославской королевской эмиграции были постепенно вытеснены из правительства, и в ноябре 1945 г. состоялись выборы по советскому образцу, принесшие победу коммунистам[294]. В этом же году была создана федеративная комиссия по религиозным делам, в которую вошло несколько теологов и священнослужителей разных конфессий.
Руководитель четников генерал Дража Михайлович отказался покинуть страну и пытался бороться против коммунистов, но после упорных боев он попал в плен. Несмотря на протесты мировой общественности, Д. Михайлович был приговорен «за измену Родине» к высшей мере наказания и 17 июля 1946 г. расстрелян в Белграде. Он почитался как новомученик Свободной Сербской Церковью в Америке (в начале 1990-х гг. возвратившейся в состав Сербского Патриархата)[295].
По подсчетам некоторых историков в 1945–1946 гг. в Югославии в ходе титовских репрессий (массовых расстрелов, так называемых «маршей смерти» и концлагерей) погибло до 250 тысяч человек. За эти полтора года коммунистического террора было убито около 150 православных священников и три архиерея, в том числе русский владыка Гермоген (Максимов) и митрополит Черногорский и Приморский Иоанникий[296]. Еще несколько иерархов подвергались арестам или избиениям.
В 1946 г. Церковь в Югославии была отделена от государства, в школах прекратили преподавать Закон Божий, в том же году был принят закон об аграрной реформе, согласно которому у религиозных организаций конфисковали 180 тыс. гектаров возделываемой земли и лесов и национализировали 1180 церковных зданий, в том числе многие епископские резиденции[297]. Однако, несмотря на то, что Церковь оказалась отделена от государства, оно прямо или косвенно – освобождением от налогов и путем различных льгот – субсидировало функционирование различных церковных институтов, оказывало помощь в реставрации культурно-исторических памятников, в строительстве религиозных объектов, помогало бедным священникам и церковным школам.
В первые послевоенные годы активно развивались связи Сербской и Русской Церквей. Еще в середине январяе 1945 г. Патриарший Местоблюститель митрополит Алексий (Симанский) известил председателя Сербского Синода митрополита Иосифа (Цвийовича) о предстоящей посылке в Югославию делегации Русской Православной Церкви во главе с епископом Кировоградским Сергием (Лариным) по «деловым вопросам, касающимся наших церковных взаимоотношений и, в частности, по вопросу о переходе в наше ведение Мукачевско-Пряшевской епархии, а также тех русских приходов, которые находятся в ведении протоиерея Сокаля»[298]. Правда, 16 февраля владыка Иосиф написал Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I, что вопрос о присоединении Мукачевско-Пряшевской епархии к Русской Православной Церкви должен быть решен на заседании Синода Сербской Церкви, которое возможно только после возвращения из немецкого плена ПатриархаГавриила[299].
8 апреля 1945 г. делегация Русской Церкви все-таки прибыла в Белград, ее принял митрополит Скопленский Иосиф. Патриарх Гавриил еще находился в немецком плену, и члены делегации в беседе с митрополитом выразили тревогу за судьбу Первосвятителя. 9 апреля епископ Сергий присутствовал на заседании Священного Синода, где в своем выступлении поставил вопрос об участии Сербской Церкви в борьбе с католицизмом, в частности, организации миссионерской деятельности в Словении и Хорватии. В ответном слове митрополит Иосиф заверил, что «они привязали свою малую ладью – Сербскую Церковь – к великому Русскому церковному дредноуту, судьбу Сербской Церкви слили с Русской, но хотели бы в ладье быть абсолютно самостоятельными». Председатель Синода также высказал мнение, что «католицизм есть злейший враг православия, что все католики наши враги и нам нужно выбрать метод для борьбы с ними. Мы, сербы, уже приняли меры и послали миссию в Словению, есть уже много обращений в православие. Хорваты нас мучили. Но мы не свободны в борьбе с католиками, пока во главе правительства и государства стоят католики: маршал Тито, д-р Рибар, министр Шубашич, министр Рыбникар и др., они всегда будут за католиков, и нам бороться с ними не дадут. Нам необходимо открыть семинарию, где мы бы могли организовать отдельный курс антикатолической миссии, но они у нас закрыты, открыть их правительство не дает. Нам нужна печать, надо изготовлять молитвы, иконки и крестики, но католики в правительстве это сделать мешают. Просим Русскую Церковь возглавить борьбу с католицизмом»[300].
Епископ Нишский Иоанн также просил повлиять на югославское правительство, чтобы оно освободило владыку Бачского Иринея. Таким образом, сербское церковное руководство хотело использовать приезд делегации для укрепления своих позиций в отношениях с коммунистическим правительством. Однако епископ Сергий отклонил все подобные пожелания, указав на невозможность вмешательства Русской Церкви во внутреннюю политику Югославии.
Одной из целей поездки делегации Московской Патриархии было решение вопроса о прекращении общения Сербской Церкви с Русской Православной Церковью за границей (так называемыми карловчанами), однако добиться этого не удалось. На заседании Сербского Синода 11 апреля епископ Сергий просил прекратить каноническое и евхаристическое общение с «нашими эмигрантами как раскольниками», широко оповестить об этом общественность Югославии и уведомить предстоятелей автокефальных Православных Церквей. В ответ митрополит Иосиф сказал, что Синод не компетентен решать такие вопросы без Патриарха и Собора епископов, и попросил представить требование в письменной форме, а епископ Тимочский Емилиан открыто заявил, «что разрыв с эмигрантами для них тяжел, так как они в течение 26 лет помогали эмигрантскому Синоду, тем самым желая помочь всей Русской Церкви, что уведомление от Московской Патриархии о запрещении эмигрантов в священнослужении они не получали, что как профашистов Сербский Синод судить карловчан не будет, ибо – это политика, а они ведут Церковь Сербскую вне политики»[301].
16 апреля епископ Сергий подал письменное требование о прекращении евхаристического и канонического общения с Карловацким Синодом, а также об осуждении деятельности последнего. В ответ митрополит Иосиф 18 апреля написал пространное письмо, в котором фактически уклонился от официального осуждения Архиерейского Синода РПЦЗ. Он заявил, что Сербская Церковь всегда признавала единственной и законной церковной структурой в России лишь Русскую Православную Церковь во главе с Патриархом Тихоном, а духовенство Зарубежной Церкви приняла под свое покровительство, «исходя из великой любви к Русской Церкви и Русскому народу и с целью сохранения их национального сознания и их церковных обычаев и в то время, когда эти бежавшие русские архиереи и священство были составной частью Русской иерархии, которая была в состоянии гонения. Когда произошло разделение между Патриаршей Церковью в России и бежавшей русской иерархией за границей, Сербская Православная Церковь всегда, начиная с 1922 г., старалась и настаивала на их примирении, не желая вмешиваться во внутренние дела и нестроения Русской Церкви». Далее владыка Иосиф писал, что, в связи с нормализацией церковной жизни в России, Сербская Церковь готова прервать общение с незаконными с точки зрения канонов церковными фракциями, но фактически обошел вопрос об осуждении всего Архиерейского Синода, указав: «Просим, чтобы Русская Церковь нам благоизволила доставить свое постановление, из которого будет ясно видно, какие русские архиереи считаются поименно отлученными, как раскольники, с которыми Сербская Православная Церковь и все остальные автокефальные Православные Церкви должны прекратить свои канонические сношения и церковное общение. Когда такое постановление будет получено, Священный Архиерейский Синод сразу же прекратит с таковыми всякое церковное общение»[302]. Такой ответ, естественно, не устроил епископа Сергия.
Русская делегация была также принята заместителем председателя Совета Министров Югославии Э. Карделем, премьер-министром Сербии Нешковичем, председателем президиума Антифашистской скупщины народного освобождения Сербии Станковичем, председателем Антифашистского вече народного освобождения Югославии Рибаром и 21 апреля только что прибывшим из Москвы маршалом И. Б. Тито. В ходе беседы с Тито епископ Сергий выразил сожаление, «что иерархи Сербской Церкви недопонимают или просто не хотят принять ситуацию «знамения времени». Их реакционность перерастает дозволенный церковными традициями консерватизм клерикалов». Маршал согласился, заявив, что он обо всем знает и тоже сожалеет, отметив при этом, «что как Русская, так и Сербская Церкви сделали очень много для своих народов во время этой войны, особенно в лице своих руководителей – патриархов и пастырей, и выразил надежду, что неровности сгладятся и Сербская Церковь, имеющая во главе такого великого патриота, каким является томящийся в неволе Патриарх Гавриил, подобно Русской Церкви, выйдет на правильный путь служения своему народу»[303].
Все члены делегации были награждены югославскими орденами; высший орден страны «Народного Освобождения» 1-й степени вручили 22 апреля в здании скупщины епископу Сергию (Ларину), архимандриту Симеону (Никитину), а также передали для вручения Святейшему Патриарху Алексию[304]. Протоиереи Димитрий Цветков, Сергий Савинский и Стефан Марков удостоились орденов «Братство и единство», а владыке Сергию позднее был вручен еще один югославский орден – «Святой Славы».
13 апреля, в соответствии с данными епископу Сергию полномочиями, причт и общины двух русских храмов сербской столицы (Свято-Троицкого и Иверского) были приняты в каноническое и евхаристическое общение с Московской Патриархией. В связи с этим митрополит Иосиф поставил перед делегацией вопрос о предоставлении Сербской Церкви в столице СССР храма и жилого помещения для 2–3 священников, ссылаясь на то, что до революции в Москве было сербское подворье. Проблема передачи находившейся на территории отошедшего к Советскому Союзу Закарпатья Мукачевской епархии Московскому Патриархату в ходе визита делегации решена не была (со ссылкой на отсутствие Патриарха Гавриила), но эта поездка подготовила принятие в октябре 1945 г. соответствующего решения Синода Сербской Церкви[305].
Значительная часть сербских иерархов была в целом разочарована пребыванием русской делегации в Белграде. Вместо ожидаемой поддержки они столкнулись с некоторыми невыполнимыми требованиями и поучениями. Епископ Сергий повел себя явно нетактично и категорично отказался содействовать урегулированию отношений между руководством Сербской Церкви и правительством, о чем его просили члены Синода[306].
По-видимому, не желая обострять отношения с русской делегацией, митрополит Иосиф 18 апреля от имени Синода, в ответ на письменный запрос от 16 апреля, все же передал епископу Сергию письмо с изложением позиции Сербской Церкви по отношению к Ватикану: «…Сербская Православная Церковь находится в состоянии обороны, как и до сих пор, так как она не располагает другими средствами и возможностями в борьбе с Ватиканом. В совместной же акции всех Православных Церквей против Ватикана, в которой всегда готова сотрудничать, наша Церковь считает, что первым шагом к тому будет работа по лишению Ватикана какого бы то ни было политического значения. Теперь же, когда отдельные части Западной Югославии одна за другою начинают освобождаться от вражеского ига, Священный Архиерейский Синод старается, чтобы как можно скорее дать возможность вернуться остальным нашим архиереям и православному сербскому духовенству на прежние места службы в тех краях, и дал им необходимые инструкции о том, как надо приступить к возвращению в лоно православия всех тех сербов, которые были насильственно переведены в римо-католичество»[307].
Таким образом, далеко не все поставленные в Москве перед поездкой цели были достигнуты. В своем итоговом отчете Г.Г. Карпову от 28 апреля 1945 г. епископ Сергий писал: «Пребывание нашей делегации в Югославии имеет огромное церковное и политическое значение. Народ и духовенство нас везде торжественно приветствовали. Епископат Сербской Церкви в большинстве реакционный. Мне очень грустно констатировать свое бессилие в выполнении задания Московской Патриархии и Вашего. Я их не смог выполнить точно по отношению эмигрантской иерархии. Я столкнулся с организованным сопротивлением Синода Сербской Церкви в целом, при абсолютной “диктатуре” митр. Иосифа. Особа Патриарха Гавриила лишь служит удобной мишенью, когда надо сослаться на отсутствие полномочий Синода и отказать»[308].
Статья С. Савинского о пребывании делегации Русской Православной Церкви в Белграде под названием «15 дней в Югославии» в дальнейшем была опубликована в «Журнале Московской Патриархии»[309]. 30 апреля Г.Г. Карпов направил И.В. Сталину и Л.П. Берии докладную записку о результатах поездки церковной делегации в Югославию и предложением предоставить один из недействующих храмов Москвы Синоду Сербской Церкви при условии выполнения им требования Патриарха Алексия осудить карловчан[310].
Следует отметить, что требуемый разрыв евхаристического общения с Русской Православной Церковью за границей Сербская Церковь совершила лишь условно, с оговорками, которые впоследствии позволяли сербским иерархам сослужить с архиереями РПЦЗ[311]. Евхаристическое общение Сербского Патриархата с Русской Православной Церковью за границей не прекратилось и после переезда ее Архиерейского Синода в 1950 г. из Западной Германии в США. Так, например, проживавший до начала 1950-х гг. в Югославии протоиерей Владимир Родзянко 3 февраля 1979 г. писал секретарю Синодальной канцелярии РПЦЗ о. Георгию Граббе: «Сербская Церковь, в частности, Святейший Патриарх Варнава и мой епископ Ириней (передавший мне весь свой архив по этому вопросу и не раз со мной беседовавший на эту тему) сознательно и убежденно не прерывали евхаристического общения ни с одной частью Русской Церкви как в самой России, так и за границей. Как Вам известно, и сейчас Сербская Церковь, несмотря на разные попытки заставить ее изменить свою позицию, не считает Русскую Зарубежную Церковь “раскольничьей”, а Русскую Церковь в России “падшей”»[312].
Особенно тесные отношения с Сербской Церковью в 1970-1990-е гг. существовали у члена Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей архиепископа Берлинского и Германского Марка, получившего духовное образование в Белградской духовной академии, ученика архимандрита Юстина (Поповича), поддерживавшего теплые отношения с другими учениками знаменитого богослова – митрополитом Черногорским Амфилохием (Радовичем), епископами Иринеем (Буловичем), Афанасием (Евтичем) и Артемием (Радосавльевичем).
29 июля 1945 г. Святейший Патриарх Алексий написал послание митрополиту Иосифу, в котором приглашал представителя Сербской Церкви – епископа Владимира (Раича) прибыть в Москву для обсуждения подробностей перехода Мукачевско-Пряшевской епархии в юрисдикцию Русской Православной Церкви. В послании также содержалась просьба снабдить епископа Владимира, ранее управлявшего этой епархией, соответствующим актом, разрешающим ее переход в юрисдикцию Московского Патриархата[313].
В соответствии с состоявшимся в середине октября 1945 г. решением Синода Сербской Православной Церкви митрополит Иосиф написал Святейшему Патриарху Алексию о согласии на переход Мукачевской епархии в юрисдикцию Русской Церкви, отмечая: «Исполнив до конца свою христианскую и церковную миссию в этой епархии, наша Святая Православная Сербская Церковь принимает во внимание крупные исторические события, которые в последнее время наступили в пределах Мукачевской епархии. Поэтому Священный Арх. Синод снова взял в рассмотрение просьбу Вашего Святейшества, чтобы как можно скорее свершилось присоединение этой епархии [к] Русск[ой] Правосл[авной] Церкви»[314].