В мае 1962 г. Святейший Патриарх Алексий I вторично нанес визит Сербской Православной Церкви. Патриархи снова подписали коммюнике об укреплении союза обеих Церквей-Сестер и о необходимости прилагать все усилия для утверждения на земле прочного и справедливого мира. На юбилейных торжествах в Москве в 1963 г. по случаю 50-летия архиерейского служения Святейшего Патриарха Алексия I делегацию Сербской Православной Церкви также возглавлял Патриарх Сербский Герман, ставший в дальнейшем почетным членом Ленинградской и Московской духовных академий[412].
С 1965 г. в Духовных школах Русской Православной Церкви снова стали обучаться сербы и черногорцы. В 1970 г. Югославию посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен, а в 1971 г. ответный визит в Москву нанес Сербский Патриарх. Уже после распада Советского Союза и Югославии – в 1994 г. в Белград приезжал Святейший Патриарх Алексий II, а Сербский Патриарх Павел ездил в Россию в 1995 г. Отношения Сербского и Московского Патриархата успешно развиваются и в настоящее время.
2. Болгарская Православная Церковь
Произошедший 9 сентября 1944 г., после вступления советских войск на территорию Болгарии, вооруженный государственный переворот, в результате которого к власти пришло коалиционное правительство Отечественного фронта (во главе с К. Георгиевым), в котором доминирующую роль играли коммунисты, коренным образом изменил не только внутреннюю и внешнюю политику страны, но и положение ее Православной Церкви. Болгарский Священный Синод сразу же приветствовал политические изменения и благословил создание правительства Отечественного фронта. Эта позиция Синода была вызвана тем, что большинство его членов являлись убежденными славянофилами, не одобряли союз с нацистской Германией и приветствовали переход своей страны в антигитлеровскую коалицию в духе высказанной в завещании экзарха Иосифа I идеи единства славянства и Православия. С данной идеей была созвучна декларация нового правительства о дружбе с западными демократиями и СССР, присоединении к антигитлеровской коалиции и организации на широкой основе славянских комитетов. В тоже время архиереи опасались установления коммунистического режима в стране и надеялись на политическую победу других партий, входивших в Отечественный фронт. К тому же некоторые члены Синода были скомпрометированы активной поддержкой болгарской гражданской и военной администрации в Македонии и Эгейской Фракии.
В этих условиях на первый план выдвинулся Софийский митрополит Стефан (Шоков), чья фигура первоначально удовлетворяла все политические силы, включая коммунистов. Он был известен открытым сопротивлением нацистской политике и симпатиями к России, имел хорошие связи с рядом политических деятелей в правительстве Отечественного фронта, экуменическим движением и западноевропейскими дипломатами (некоторые считали, что владыка с 1920 г. сотрудничал с английской разведкой). Выражавший ранее антикоммунистические взгляды, митрополит Стефан теперь стал активно сотрудничать с новой властью.
Уже 9 сентября владыка огласил по радио «София» первое официальное заявление Синода, в котором выражалась надежда, что положено начало самостоятельному развитию болгарского государства и Болгарской Православной Церкви, и они будут работать вместе для счастья и будущего своего народа. Митрополит Стефан заявил, что болгары стали сильнее в союзе с «единоверной и единокровной Россией», и подчеркнул роль русского народа в двойном освобождении Болгарии – от векового османского владычества и от «надменного, гордого, жестокого и беспощадного, алчного и мстительного тевтонства»[413].
Одновременно «Церковный вестник» опубликовал написанное митрополитом Стефаном «Послание к русскому народу», которое было напечатано на русском и болгарском языках. В нем развивалась идея о единстве славянства и Православия. Владыка назвал четыре года, когда Болгария была сателлитом Гитлера, «годами тяжелейшего и разорительнейшего для нашей страны рабства, которое опустошало материально и развращало морально!». Особенный интерес вызывала категоричность суждения, что судьба Болгарии будет решаться именно в Москве. В заключительной части послания было сказано, что гитлеризм – враг всего славянства, и он должен быть сломлен Россией и ее союзниками – США и Великобританией: «Наш народ надеется, что прославленный и великий русский народ будет в семействе славянских народов настоящим старшим братом, под мудрым и мощным воздействием которого малые славянские народы, не вредя своей самобытности и своим национальным идеалам, сплотятся на своих врагов в дружную семью, сильную сознанием своего славянского единства и общности»[414].
Председатель Священного Синода митрополит Видинский Неофит не получил такой возможности для своих высказываний, его послание от 20 сентября, в котором он приветствовал правительство Отечественного фронта, и поздравительные письма новым руководителям государства остались в архиве[415]. 3 октября владыка Неофит подал в отставку, 16 октября она была принята, и председателем Синода избран митрополит Стефан. Через день новый министр иностранных и религиозных дел Петко Стайнов (занимавший этот пост с 9 сентября 1944 по 31 марта 1946 гг.) прислал ему поздравительную телеграмму[416].
Быстрое возвышение владыки Стефана, несомненно, согласовывалось с Москвой. Следует отметить, что письмо Патриаршего Местоблюстителя Московского Патриархата митрополита Алексия (Симанского) от 5 октября 1944 г. было адресовано именно митрополиту Стефану – в то время лишь обычному члену Синода, который был назван «Первосвятителем Болгарской Церкви». Владыка Алексий поздравил болгарский народ со вступлением в «ряды народных борцов за правду против сатанинских сил германского фашизма», писал о родстве языков и веры двух народов и выражал надежду, что в будущем болгарский народ будет следовать правильной дорогой, «выбранной с помощью Бога». Письмо завершалось выражением готовности Русской Православной Церкви поддержать митрополита Стефана в его начинаниях[417]. Этим посланием, опубликованным в октябрьском номере «Журнала Московской Патриархии», фактически были восстановлены официальные отношения Болгарской и Русской Церквей, прерванные революционными событиями 1917 г.
Получив письмо Патриаршего Местоблюстителя, митрополит Стефан 24 октября от лица Синода ответил телеграммой, в которой выразил единодушное решение болгарских архиереев засвидетельствовать свою преданность и молитву за Русскую Церковь и «за могущественный и великий Советский Союз во главе с мужественным и мудрым вождем, истинным носителем правды и мира, прогресса и благоденствия»[418].
20 октября владыка Стефан посетил советскую делегацию в Софии, был принят командующим III Украинским фронтом маршалом Ф.И. Толбухиным и передал ему денежный подарок Болгарской Церкви – 1 млн левов для раненых и больных советских воинов, оставленных на лечение в Болгарии, а также благодарственное письмо Синода, в котором отмечалось: «Второй раз в истории великий братский русский народ и могущественная русско-советская Родина приносят освобождение от чужого ига исстрадавшемуся болгарскому народу. Болгарская Православная Церковь сердечно приветствует доблестных и победоносных воинов Советского Союза и желает единодушно и молитвенно, чтобы они как можно скорее принесли полную свободу, правду и крепкий благодатный мир всем славянским народам и исстрадавшемуся славянскому болгарскому народу!»[419].
28 октября 1944 г. в Москве было подписано соглашение о перемирии, обеспечившее решающую роль представителя СССР в Союзной контрольной комиссии. В дальнейшем болгарские части на стороне антигитлеровской коалиции активно участвовали в военных операциях на территории Югославии, Венгрии и Австрии.
15 ноября митрополит Стефан встретился с сотрудниками Союзной контрольной комиссии в Болгарии А.И. Черепановым и Д.Г. Яковлевым и в ходе состоявшейся беседы назвал себя сторонником влияния СССР на Балканах, противопоставляя его англичанам. Митрополит предложил следующий план действий: «как можно скорее избрать Московского Патриарха с тем, чтобы потом был выбран, в лице Стефана, Болгарский Патриарх, который должен получить Патриарший клобук от Московского Патриарха, а затем Московский Патриарх мог бы прибыть в Болгарию, затем в Югославию, что и было бы началом закрепления влияния Русской Церкви не только в Болгарии, но и на Балканах». Также подчеркивалась необходимость передачи греческого города Салоники Югославии и превращение Афона в самостоятельную «духовную республику» под протекторатом Болгарии, Югославии и Греции. Митрополит Стефан сообщил, что отдал распоряжение по Софийской епархии о постоянных молитвах в церквах за «освобождение Болгарии и ее вождей и воинов», но провести это решение через Синод пока не получилось, так как не все члены его одобрили. Владыка также заявил, что «составляет для митрополита Алексия меморандум по вопросу о снятии схизмы с Болгарской Церкви с тем, чтобы после этого предпринять дальнейшие шаги в деле сближения Русской и Болгарской Церквей». Кроме того, митрополит выразил желание послать в Московскую духовную академию на учебу болгарских священников[420].
Позднее митрополит Стефан поддерживал дружеские отношения с пребывавшим больше года в Софии в качестве заместителя председателя, а затем председателя Союзной контрольной комиссии начальником штаба III Украинского фронта генерал-полковником С.С. Бирюзовым: знал его семью, бывал у генерала в гостях и получал подарки. В дальнейшем (26 февраля 1945 г.) при участии Болгарской Церкви был создан Комитет по увековечиванию памяти скончавшихся на болгарской земле бойцов Красной армии (в него вошел секретарь Синода архимандрит Дамаскин), а в 1948 г. Священный Синод выделил 50 тыс. левов на сооружение памятника советским воинам[421].
При активном участии владыки Стефана болгарские архиереи начали сотрудничать с новым правительством. 14 октября Священный Синод направил письмо премьер-министру Кимону Георгиеву, в котором приветствовалась «мирная революция 9 сентября», говорилось о пагубной роли прошлого «антинародного управления» и выражалась готовность сотрудничать с правительством Отечественного фронта во внутренней и внешней политике. В ответном письме премьер-министр с «искренним удовольствием» приветствовал готовность Церкви к сотрудничеству[422]. 17 октября митрополит Стефан выступил на тему своего «Послания к русскому народу» по радио «София».
В конце октября Синод выпустил послание к болгарскому народу, в котором заявил, что Болгарская Православная Церковь поддерживает новую власть. Вскоре был создан Временный комитет Отечественного фронта при Болгарской Церкви. Вероятно, этот шаг являлся компромиссом, связанным с намеченным избранием митрополита Стефана экзархом, так как в принципе Синод выступал против членства священнослужителей в подобных комитетах. В первые месяцы правления новой власти у нее не было особых конфликтов и противоречий с Церковью. Это во многом объясняется полученными из Москвы указаниями. Так, 21 октября 1944 г. Г. Димитров отправил 1-му секретарю БРП Т. Костову следующую радиограмму: «Сейчас не нужно выдвигать вопрос об отделении Церкви от государства. Единственное, что следует сделать посредством комитета священников Отечественного фронта, – это тактично отстранить пронемецки и прогитлеровски ориентированных церковнослужителей»[423].
Церковная политика в Болгарии внимательно контролировалась в Москве, и при отклонении от указанной линии оказывалось быстрое воздействие. В частности, 18 декабря 1944 г. Г. Димитров вновь писал из Москвы руководству БРП, что, учитывая отношения с партиями-союзниками и международное положение страны, не следует увлекаться и забегать вперед в двух вопросах – Церкви и царской династии: «Нет никакого интереса к форсированию вопроса отделения Церкви от государства. Наше стремление в настоящий момент состоит в том, чтобы поставить Церковь на службу власти Отечественного фронта»[424].
При этом следует подчеркнуть, что, после того как Болгария вошла в зону влияния СССР, многие элементы государственного устройства в ней были скопированы с советских образцов, в том числе и модель религиозной политики. Уже 17 октября 1944 г. сотрудник Народного комиссариата иностранных дел В.А. Зорин попросил у председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова для прибывшей в СССР по поводу заключения перемирия болгарской делегации документы и официальные издания о взаимоотношении государства и Церкви в СССР. Зорин пояснил, что болгарское правительство озабочено этим вопросом в связи с предстоящим отделением Церкви от государства и испытывает интерес к советскому опыту в этой области[425].
Вскоре после 9 сентября были разорваны непосредственные связи Болгарской Церкви с армией, военных священников заменили помощники командира по политической части, но Церковь все же помогала армии на заключительном этапе Второй мировой войны. 12 октября 1944 г. Синод принял решение оказать сражавшейся с немцами болгарской армии щедрую помощь – выделить 2 млн левов из Синодальной кассы, по 200 тыс. из митрополичьих касс, 1 млн из сумм Рильского монастыря, и кроме того, епархиальные архиереи должны были добавить по одной своей месячной зарплате (15 тыс. левов). Так образом, было собрано 5 365 тыс. левов. Однако Синод не ограничился этим и решил призвать приходских священников принять самое активное участие во всенародной акции помощи войскам и поставить на видное место в храмах по две кружки для сбора пожертвований: сражающимся воинам и бедным и осиротевшим семьям солдат. Вскоре специальная делегация Синода посетила бойцов на фронте и подарила купленные на церковные средства подарки. Кроме того, 14 октября 500 тыс. левов было выделено беженцам и пострадавшим от бомбардировок жителям Софии[426].
18 октября Священный Синод пожертвовал 1 млн левов на помощь пострадавшему в годы войны населению Югославии. В сопроводительном письме митрополита Стефана маршалу И.Б. Тито отмечалось, что «проклятые тевтонские насильники» посеяли интриги и коварством вражду между братскими болгарским и югославским народами, но болгары весь период оккупации «с восхищением» следили за героической борьбой руководимой Тито армией «с тевтонским нашествием». Владыка подчеркивал, что болгарские иерархи верят «в вечную братскую дружбу и любовь» родственных народов[427].