В середине января 1947 г. И. Б. Тито нанес ответный визит Патриарху Гавриилу, который в беседе с ним заявил о своей полной готовности поддержать правительство в деле восстановления страны, в свою очередь попросив оказать Сербской Церкви материальную помощь, и, не скрывая враждебного отношения к Ватикану, высказался о целесообразности создания независимой от него Католической Церкви в Югославии. Первосвятитель также положительно отозвался об идее объединения славянских народов и выразил желание поехать в Советский Союз. И. Б. Тито «высказался за сохранение единой Православной Церкви в Югославии» и заявил Патриарху: «С Вами легко сговориться. Вы здесь на месте, и мы знаем, что Православная Церковь с народом, как и мы, а посему друг друга легко сможем понять и пойти взаимно навстречу. А вот с католиками, у которых центр вне нашей страны и притом чуждый нашему народу, сговориться труднее, да при том и желания нет»[338].
27 января руководитель Югославии в разговоре с советским послом в Белграде А.И. Лаврентьевым поставил вопрос о необходимости приглашения Патриарха Гавриила Московской Патриархией. И.Б. Тито также вкратце пересказал содержание своей беседы с предстоятелем и заявил, что «намерен денежно помочь Православной Церкви», а о создании независимой Католической Церкви в Югославии он тоже думал, и эта идея «заслуживает внимания».[339] По предложению Совета по делам Русской Православной Церкви Совет Министров СССР распоряжением от 7 апреля дал свое согласие на приезд в Москву главы Сербской Церкви, и через неделю Святейший Патриарх Алексий направил соответствующее приглашение в Белград. Однако из-за серьезных внутрицерковных проблем в 1947 г. эта поездка не состоялась.
В другой беседе с А.И. Лаврентьевым 29 апреля 1947 г. И.Б. Тито сообщил, что руководство Сербской Церкви направило югославским властям «пространный меморандум по ряду вопросов» и «правительство в основном удовлетворило просьбу Патриархии. На этот год югославское правительство согласилось дать дотацию Сербской Церкви в сумме 20 млн динар, а также согласилось вернуть ряд ранее взятых церковных помещений»[340].
Несмотря на существующие преграды, было частично восстановлено фактически исчезнувшее в годы войны духовное образование. Возобновивший свою работу в 1945 г. богословский факультет до 1952 г. оставался частью Белградского университета. При этом следует упомянуть, что одним из девяти преподавателей, стараниями которых факультет восстановил свою деятельность, был русский профессор В.Ф. Фрадинский[341]. В Призрене в октябре 1947 г. открылась первая духовная семинария, еще одна семинария – св. Саввы – начала действовать в 1949 г. в Раковицком монастыре (Белград). Выходивший нерегулярно в годы войны журнал «Вестник Сербской Православной Церкви» («Гласник Српске Православие Цркве») с 1 марта 1946 г. стал выпускаться ежемесячно. «Великий календарь» под названием «Церковь» (со статьями просветительного характера) периодически издавался в период оккупации и после войны до 1946 г. С 1949 г. стал регулярно выходить карманный «Календарь». Весной того же года Союз православных священников Югославии начал выпускать ежемесячную газету «Вестник» («Виесник») с целью повышения образовательного уровня духовенства[342].
Между тем весной – летом 1947 г. положение в Сербской Православной Церкви обострилось, вновь возникла угроза раскола. Большая часть епископата во главе с митрополитом Скопленским Иосифом негативно восприняла проправительственный курс святителя Гавриила в первые месяцы после его возвращения. Благочинный русских церквей в Югославии о. И. Сокаль в своем письме в Московскую Патриархию от 11 августа 1947 г. сообщал: «Патриарху стали внушать мысль, что если он останется с правительством, то весь народ уйдет из Церкви, и нечем будет содержаться, что этим он погубит Церковь, произведет в ней раскол и кончит катастрофой. Чтобы сильнее повлиять на Патриарха, ему устроили демонстрацию. Во время крестного хода [22 мая] десятки тысяч народа во главе с реакционерами подошли к дворцу Патриарха и потребовали его выхода. Вышли на балкон м. Иосиф и Патриарх, который стал благословлять народ, а в ответ раздались громогласные рукоплескания и крики толпы: «Иосиф, Иосиф, Иосиф.», а тот и сказал Патриарху: «Народ со мной, а не с Вами.». Не имея на своей стороне ни епископата, ни народа., Патриарх действительно устрашился возможного разделения в Церкви и решил употребить все меры, чтобы этого избегнуть»[343].
В связи с этим Патриарх Гавриил на заседаниях Архиерейского Собора в апреле – мае поддержал ряд оппозиционных по отношению к правительству предложений большинства епископата несколько священников, выказавших симпатию новому строю, были преданы дисциплинарному суду. Собор также принял обращение к государственной Комиссии по вероисповеданиям Сербии с изложением различных фактов притеснений верующих на местах, и, не дожидаясь проверки их, опубликовал в журнале «Гласник»[344]. Священный Синод отказал нескольким сербским священникам в США в их жалобе на епископа Дионисия, который запретил им продолжать службу за их симпатии к Федеративной народной республике Югославия. Сказалась ситуация и на отношениях с Московской Патриархией: на Архиерейском Соборе не был утвержден переход Чешской епархии в юрисдикцию Русской Церкви (подтвердили лишь временную передачу епархии, причем Епархиальному собранию предложили послать Патриарху Гавриилу отношение с сообщением, что никакого давления на чешские круги в вопросе смены юрисдикции оказано не было), кроме того, выражен протест против возможного принятия в юрисдикцию Московского Патриархата нескольких православных общин в Венгрии, святитель Гавриил отложил свою поездку в Москву (от этого его отговаривал при личной встрече и английский посол в Белграде Пиик). При этом митрополит Иосиф настаивал на резкой телеграмме в Московскую Патриархию по поводу ситуации с православными венграми (подобная телеграмма все же не была послана)[345].
Югославское правительство, согласно сообщению премьер-министра Сербии Б. Нешковича советскому послу в Белграде А.И. Лаврентьеву в июле 1947 г., уже планировало «некоторые меры дискриминации в отношении Иосифа» (о возможности «изолирования» митрополита послу еще 27 апреля 1947 г. говорил И.Б. Тито). С целью создать себе опору среди духовенства, коммунистические власти стали использовать появившиеся в Сербской Церкви течения, близкие по своим взглядам с обновленчеством в СССР. В результате данной политики в период с августа 1947 по начало 1948 гг. были образованы контролируемые коммунистами республиканские Союзы православных священников Сербии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Черногории и Македонии. Они официально подчинялись Священному Синоду, однако имели статус профсоюза и как субъект национальной профсоюзной организации находились под прямым государственным и партийным контролем[346].
В начале сентября 1947 г. первый секретарь советского посольства в Белграде А.И. Иванов посетил Патриарха Гавриила и вручил ему письмо Московского Патриарха от 14 августа об отсрочке планируемого на осень 1947 г. Всеправославного совещания в Москве и негативной реакции на созыв совещания Элладской Церкви. В ходе беседы святитель Гавриил «также высказал сомнение в том, имел ли право Алексий решать вопрос о созыве такого совещания с определением времени и места его». Относительно напоминания о желательности его приезда в Москву Патриарх сказал, что намерен отложить поездку до апреля следующего года из-за плохого состояния его здоровья и «тяжелого морального и материального положения» Сербской Церкви. При этом Первосвятитель заявил, что, несмотря на обещания Тито, гонения на Церковь и оскорбления верующих продолжаются и церковное имущество не возвращается[347].
Обо всех случаях гонения на Церковь Патриарх сообщал генеральному секретарю правительства Югославии генералу Л. Джуричу (игравшему в органах власти главную роль в решении церковных вопросов) и заместителю премьер-министра Сербии, которые обещали принять меры к их предотвращению, однако подобные факты продолжают происходить. В итоге Первосвятитель заявил, «что если такая политика правительства, направленная против Церкви, будет продолжаться, то он вынужден будет сказать: “Довольно”!» В результате беседы у сотрудников посольства сложилось впечатление, «что Гавриил серьезно колеблется. По-видимому, он не согласен с политикой правительства и в тоже время не хочет выступать против него. Несомненно то, что на Гавриила оказывает влияние его окружение, так как епископы в подавляющей своей части настроены реакционно»[348].
9 сентября посол СССР в Белграде А.И. Лаврентьев проинформировал председателя Совета Министров Югославии Э. Карделя о беседе с Патриархом Гавриилом и высказанных последним претензиях. Интересно, что Кар-дель воспринял это как упрек с советской стороны югославским властям и в состоявшейся беседе фактически оправдывался[349].
В октябре 1947 г. Сербскую Патриархию посетил Болгарский экзарх митрополит Стефан, который в письме Московскому Патриарху Алексию от 30 октября писал о согласии сербских архиереев со своим мнением, «что нельзя бездействовать пред католической агрессией, как и пред, с одной стороны, непонятным властолюбием, а с другой, пассивным отношением Цареградского Патриарха к инославным Церквам»[350].
В свою очередь, Святейший Патриарх Алексий 28 октября отправил Сербскому Патриарху телеграмму, в которой писал: «Благодарю Ваше Святейшество за приветствие Ваше в письме митрополиту Николаю, взаимно приветствую пожеланиями здоровья. Неизменно желаю личного свидания с Вашим Святейшеством для решения вопросов, касающихся наших Церквей – Сербской и Русской. С любовью приглашаю Вас посетить в ближайшее время Москву». Однако 2 ноября Патриарх Гавриил сообщил о необходимости отложить посещение СССР, ссылаясь на нездоровье и «другие препятствия»[351].
Между тем отношения югославского правительства и Сербской Патриархии продолжали обостряться. В январе 1948 г. был арестован и отдан под суд управлявший Сараевской епархией молодой викарный епископ Хвостанский Варнава (Настич), допустивший в проповеди несколько некорректных выражений в отношении югославской армии и пятилетки[352]. В это же время без разрешения Сербской Патриархии, но при активной поддержке Комиссии по вероисповеданиям Сербии (возглавляемой протоиереем Миланом Смиляничем) в Белграде состоялся съезд православного духовенства[353].
В начале января 1948 г. Сербский Патриарх принял приехавшего из Москвы профессора С.В. Троицкого, который передал Первосвятителю письмо Патриарха Алексия. В беседе с Троицким Патриарх Гавриил сказал, что собирается принять участие летом 1948 г. в Московском Всеправославном совещании, а вопрос о переходе Чехословацкой Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата будет рассмотрен на ближайшем Архиерейском Соборе после изучения особой комиссией[354].
В первой половине января Сербского Патриарха также посетили англиканский Гибралтарский епископ и главный секретарь экуменического движения Роберт Тобиас, передавший значительную сумму в помощь богословскому факультету Белградского университета. После этого святитель Гавриил начал склоняться к мысли о необходимости присутствия делегатов от православных славян во Всемирном Совете Церквей (ВСЦ), чтобы Православие в нем не представляли «одни греки»[355]. В докладной записке Г.Г. Карпова в ЦК ВКП(б) от 3 июля 1948 г. отмечалось, что «Болгария и Югославия стали местами паломничества видных деятелей ВСЦ, встречавшихся с главой Болгарской Православной Церкви, с Сербским Патриархом, митрополитами и богословами», при этом постоянно звучали обещания щедрой материальной помощи в обмен на участие в экуменическом движении[356].
В письме от 12 февраля Сербский Патриарх сообщил Патриарху Алексию о полученном им письме от Всемирного Совета Церквей, в котором содержалась просьба о присоединении Сербской Церкви к мировому экуменическому движению, и попросил совета: «…Я с братской любовью прошу Ваше Святейшество, чтобы Вы благоволили оповестить нас об отношении Святой Православной Русской Церкви к Мировому движению христианских Церквей, и какую позицию к нему намерено занять в будущем Ваше Святейшество? Со своей стороны мы желаем, чтобы отношение и позиция Сербской Православной Церкви были приведены в гармонию с отношением нашей братской великой Русской Православной Церкви к этому вопросу». В ответе от 5 марта Патриарх Алексий уклончиво написал, что Русская Церковь «считает за лучшее не самостоятельно решать вопрос об участии или неучастии в экуменическом движении», а предварительно посоветоваться с другими Православными Церквами: «Мы же заявляем, что до совместного обсуждения этого вопроса на общем совещании наша Церковь воздерживается от ответа Всемирному совету Церквей»[357].
В марте 1948 г. была создана государственная Комиссия по вероисповеданиям Югославии во главе с генеральным секретарем правительства генералом Любодрагом Джуричем (крещенным в католичестве), которая установила непосредственную связь с Патриархом Гавриилом и добилась от него согласия освободить митрополита Иосифа от Скопленской кафедры на предстоящем в мае Архиерейском Соборе (это сделано не было). Кроме того, по настоянию комиссии Синод признал законным существование проправительственных союзов православных священников, сняв все наложенные запрещения на вступление в их ряды. Комиссия по вероисповеданиям и Патриарх также заключили тайное соглашение, в соответствии с которым все кандидаты в епископы должны были получать одобрение правительства. Кроме того, Первосвятитель обещал постараться провести через Синод замещение кафедр эмигрировавших в США епископов Николая (Велимировича) и Иринея (Джорджевича)[358].
26 апреля протоиерей Иоанн Сокаль в письме Патриарху Алексию сообщил эти новости, отметив, что югославское правительство старается изолировать митрополита Иосифа от Патриарха Гавриила, а затем и вообще от влияния на церковные дела. В письме также указывалось: «Что касается поездки в Москву, то Патриарх хочет, но не знает еще до Собора, пустят ли его или пошлют делегатов без него, т. к. боятся, что он, как черногорец, может изменить интересам сербского шовинизма и стать на сторону правительства и Москвы, а они свой челнок уже отвязали от русского дредноута и пытаются пристегнуть к английскому пакету с американскими долларами и атомной бомбой»[359]. Здесь о. Иоанн имел ввиду группу сторонников митрополита Иосифа, несколько сгущая краски и преувеличивая их прозападные симпатии.
23-27 апреля в Белграде находилась возвращавшаяся из Албании делегация Московской Патриархии во главе с епископом Мукаческим и Ужгородским Нестором (Сидоруком), который был несколько раз принят Патриархом Гавриилом. В состоявшейся беседе Сербский Первосвятитель заявил, что, если ему позволит здоровье, он приедет на Московское совещание сам, а в противном случае пришлет делегацию[360]. 15 мая 1948 г. Священный Архиерейский Собор Сербской Церкви принял обещанное постановление о передаче Чехословацкой Православной Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата[361].
Однако вскоре советско-югославские отношения начали быстро ухудшаться (возник известный конфликт Сталин – Тито). В июне 1948 г. на совещании Коммунистического информационного бюро в Бухаресте югославское руководство было подвергнуто резкой критике, обвинено в «пересмотре марксистско-ленинского учения о партии», «проведении ошибочной политики в деревне», «переходе партии на путь национализма» и т. п. Все это излагалось в принятой на Бухарестском совещании резолюции «О положении в коммунистической партии Югославии»[362].