Оба на какое-то время потеряли дар речи и не обменялись ни словом, пока не вернулись в кабинет, где Путлер угрюмо взглянул на своего компаньона и спросил:
– Как вы все это объясните?
– Бог знает, – прошептал Дик побелевшими губами. – Предлагаю снова осмотреть парк, но едва ли мы что-нибудь найдем.
– Погодите, Алмсфорд, я допью кофе, и пойдем вместе, – ответил сыщик. – Часа через два начнет светать. Приободритесь, на вас лица нет.
Он вывернул фитиль керосиновой лампы, и комната погрузилась во тьму. Они вышли из дому. Вокруг царила тишина, луна мирно освещала окрестности. Ричард вздохнул полной грудью, и на него пахнуло свежестью и туманом. Он хотел прибавить шагу, но длинная цепкая рука Орангутана внезапно удержала его за плечо.
– Подождите, – прошептал он.
Дик застыл на месте:
– Я ничего не вижу. А вы?
– Слух и обоняние – два моих главных достоинства, – многозначительно заметил Путлер. – Понюхайте-ка, чем пахнет.
Дик втянул в себя свежий утренний воздух.
– Ничего особенного…
– Пойдемте со мной.
Они прошли до конца здания, и там детектив остановился.
– Понюхайте еще раз, – велел он.
Дик выполнил указание и уловил слабый цветочный аромат, вроде бы, ему знакомый.
– Кто в доме курил ароматизированные сигареты? – строго спросил Путлер, и Дик вздрогнул от неожиданности.
– Мой брат Гарри.
В предрассветном полумраке проницательные глаза сыщика пытливо взглянули на собеседника.
– А где он держал их?
– Обычно коробка стояла в библиотеке. Там же, на его рабочем столе, лежал золотой портсигар.