Когда читаешь все материалы, связанные с Цезарем, то становится понятно, что он стопроцентно знал обо всем. И мало того, о заговоре знали все. Ему записки передавали, но он их даже не читал. Как-то Цезарь зашел к знаменитому жрецу, который предсказал ему смерть в марте, и сказал: «Ну что, видишь, март пришел, а я еще жив». Это же все публично, все эти слова знают, а тот ему ответил «Пришли, но не прошли». И он приходит в Курию, садится в пурпурной тоге — провокация уже полная, и сидит так. А сенаторы — я цитирую — обступают его. Сенаторам полагался такой кортик, который они должны были при входе оставлять. А те обступили его не для поклонения, а чтобы убить. И каждый нанес удар. Ему было нанесено 24 ножевых удара, потому что пришли только 24 человека. И Цезарь даже не выдохнул, а встал и расстегнул тогу, но не для того, чтобы было легче дышать, а, чтобы красиво упасть. Потому что главное — последняя реплика актера. И он «на сцене». Закон последней реплики. И они все готовили эту последнюю реплику — тот, кто играл по правилам римских трагедий.
Театр их не интересовал. А чего им смотреть в театре, когда здесь свой театр? Им такой театр был не интересен, они же не греки. Им интересен был футбол, а театр у них был на дому. Человек выстраивал историю на своем примере. Он все допытывался у врачей, когда умрет. Ему до смерти оставалось, как в песни, всего лишь 4 шага — смерть на пороге стоит, а он еще не Император и дела не все сделаны. Вот он их и заводил, чтобы те перестали шептаться и вынули свои ножи. Это было историческое, публичное самоубийство. Он их заставил себя убить. Он создал заговор, направив ножи на себя. Они могли бы этого и не сделать. Его авторитет и мощь были таковы, что они побоялись бы. Но он их заставил и те это сделали. Это было исторически необходимо.
Посмотрите на совершенно замечательного Марка Аврелия.
Марк Аврелий на коне. Рим.
До него конный бронзовый памятник не ставил никто и нигде. Он до нас дошел. Единственный. Человек на коне, человек над толпой — это чисто римское изобретение. Марк Аврелий изображен здесь, как отец отечества, благословляющий и покровительствующий. Внимательно посмотрите на памятник и скажите, что изменилось в композиции памятника за эти тысячелетия? За всю историю конных памятников? Ничего. В чем одет, какой делает жест. Очень интересно сравнить с Юрием Долгоруким. Это мое любимое сравнение. Ничего не изменилось. А чего менять? Разве можно найти? Я вам объясняю. Я читаю эти обзоры для того, чтобы вы поняли: мы — наследники Рима.
Очень интересная фигура Августа Октавиана. У него, кстати, очень много скульптур.
Август Октавиан
Вот эта композиция называется государственный памятник «Демагогу». Они так называли. Человека-оратора, обращающегося к народу. Они стали делать в композиции символический жест, который обозначает: «Слушайте, граждане!»
Август Октавиан с жезлом
Они сделали первыми жезл, который перешел к византийским Императорам. У французов он такой короткий, а у византийцев длинненький. Обычно русских царей с таким изображают. Кесарийский жезл. Он в латах генералиссимуса.
Я немножко расскажу вам о финале Августа Октавиана. Он был родным племянником Цезаря и наследовал власть, потому что прямых наследников по мужской линии у Цезаря не было. У великих людей одна и та же трагедия — нет наследников. Это редко бывает. Только Павел I был наследником по мужской линии, а так их практически нет. После него пришел его пасынок, которого звали Император Тиберий. А что произошло при нем, надеюсь вы знаете? При Тиберии был распят Христос. Август занимался римско-греческой археологией. Я хочу рассказать одну интересную историю. Август создал и укрепил Империю. Он был один из величайших Императоров и правил, по-моему, 33 года, если не больше. Это было большим счастьем для этого государства. Он все государственные структуры укрепил, создал всю государственную сетку — фигура была грандиознейшая. Но я расскажу о его последних днях. В мире существует очень знаменитая книга, которая переведена на все языки мира. Она называется «Мои авантюры». Это мемуары Августа. Он оставил книгу. Из этой книги читатель узнает следующее — вы сейчас поймете, почему я вам это говорю. У него была одна великая страсть. Он не был развратником. Он не был пьяницей. Он был верен своей жене. Он был жесткий человек, семейный, великий полководец — чиновник высокого класса. Но он любил переодеваться и инкогнито нырять в римские трущебы. У него были двойники, чтобы держать его власть часа два-три, пока он отсутствует. Август переодевался до неузнаваемости, гримировался, одевал на себя что-то немыслимое и шел в Рим. Зачем он это делал? Он это описывает. Во-первых, посмотреть, как идут дела, насколько все соответствует тому, о чем ему докладывают. Он весьма мудр, не так ли? Если что-то строят, то как строят и строят ли вообще? Во-вторых, послушать, что говорят о нем. Какие анекдоты травят. Он очень любил собирать анекдоты о себе и о своей жене. И сплетни всякие. Поэтому, он ходил во всякие злачные места. В приличные места он не ходил — ему это было не интересно. И третье, он собирал подаяние. Он разыгрывал из себя нищего и когда возвращался домой, прежде чем умыться и раздеться, развязывал тряпицу и считал сколько он «заработал». Август всегда ставил себе задачу, сколько он должен собрать. И когда у него не получалось, он говорил: «Какой же ты Август Цезарь?! Как можно доверить тебе нацию, если ты не можешь справиться с одним идиотом и уговорить его дать грош». В ответ на это, через какое-то время, он стал понимать, что в Риме знают о его забавах, но делают вид, что не узнают. И он стал искать места, где его не знают. Ему специально гадости говорили, пинали. Он был болен точно такой же болезнью, как и Цезарь. Наследственно. У него был тоже рак желудка. Он просил врачей сказать ему правду, когда умрет и просил не врать. Надо отметить, что в личных расходах он был очень скуп, в отличие от других Римских Императоров, был очень скромен и ограничен, в жизни аскетичен. Месяца за три до смерти, он устроил очень большой пир. Он точно знал, кого позовет на него — у него были рассчитаны гости и время ужина. Август позвал: и политических деятелей, и писателей, а самое интересное, что он позвал своих «товарищей по скитанию», чтобы молва пошла в народ. Ему ничего нельзя было пить и есть, но он немножко себе это позволил или делал вид, что ест, а когда положенные для пира два часа истекли, то он, обращаясь к присутствующим, сказал: «Комедия моей жизнь подошла к концу. Может вы поаплодируете мне, если вам понравилось данное мной представление». Как вы расцениваете такую вещь? Вот то, о чем я вам говорила. Абсолютное сценическое ощущение. Он не сказал «комедия», «моя жизнь», а сказал «комедия моей жизни». Это тут же было записано всеми и, естественно, дошло до наших дней. Какая у Цезаря была последняя реплика и какая у него. Какие они приготовили реплики выхода со сцены! Потому что они жили перед лицом истории. И если для греков история представляла собой мифологему вечного возвращения, потому что миф — это вечное возвращение, то римляне жили в понятии исторического времени и его движения. И вели себя соответственно. Поэтому Рим — мир не философов, а историков. И Европа унаследовала эту традицию исторического повествования. Я считаю, что мы свои два часа исчерпали, и мы все молодцы (Аплодисменты).
Лекция № 7
Вы знаете, от прошлого занятия у нас с вами остался небольшой кусочек, но очень важный. Он заключается в том, что, пожалуй, именно этот маленький кусочек синтезирует и собирает в себе все то, что я говорила вам о Риме. Я вам сейчас его покажу.
Я хочу снова вернуться к тому, о чем мы с вами говорили. А говорили мы о том, что постепенно Рим создал первую большую устойчивую Империю. Потому что Империя возникает, когда? Когда создается конгломерат завоеванных государств, который превращается в некую единую государственную систему. Как было с Советским Союзом или с Россией, когда та была Империей. Испания тоже была одно время Империей. Франция после наполеоновских завоеваний.
Империи не очень устойчивы и всегда связана с завоеваниями. История показывает, что Империя — хрупкая вещь. Кажется невероятно мощной и устойчивой, а на самом деле хрупка. Внутри нее самой всегда заложен динамит, который ее и разрывает. Но, не при каждой.
Это же представить себе невозможно — прямо слезы текут, когда подумаешь, какую Империю создал Македонский. С какой столицей! Что осталось от нее? Вот это интересно. От нее даже не осталось и столицы — Александрии. Александрии нет. Мы знаем об Александрии только по литературным описаниям и каким-то отдельным фрагментам, которые раскиданы по тем или иным музеям.
Например, известно, что александрийцы первыми в мире создали порнографию. Ну, изысканные очень были люди, понимаете? Богатые, избалованные, изысканные, адреналина хотелось, того, пятого-десятого. Я ее видела, но какую! Ее даже и за порнографию-то считать нельзя. Потому что это были камеи. Резные камеи.
Они эти камеи собирали. Целый ряд камей я видела во всех государственных собраниях. Они их не выставляют, чтобы народ не прибалдел, глядя на эти красоты. Вы даже себе представить не можете, какое это высокое искусство. Они коллекционировали, обменивались, перепродавали, монтировали в фибулы. Бог знает, что делали! Это была большая столица. Где она? Ее нет.
Вот была Византийская Империя. Мы с вами сегодня уже начнем немножко о ней говорить, как об основополагающем, православном, восточно-христианском государстве. А что от нее осталось? Константинополь остался? Даже духу нет! Ничего! Ау, Константинополь, ты где? Что стало вместо Константинополя? Ну, немножко, отчасти современного Стамбула. А где вы там видели Константинополь? Айя-София? Смешно. Да и ромеев нет — турки одни.
Существовала Империя тысячу лет. Тысячу! Если считать, что Константин начал строительство Константинополя в 330 году. В 1453 году турки заняли Константинополь — вот и считайте. Тысячу лет. Да там и людей-то этих нет, и этноса этого нет, ничего нет. Я не буду сравнивать ее ни с какими Империями. Даже я пережила Империю, которой сейчас нет.
ebooksa