Нисшедший в ад

– Видели, но не увидели, ибо глаза их слепы, и не отражают свет, слышали, но не услышали, ибо уши их заткнуты ветошью.

Никодим немного помолчал.

– А ты, Иосиф, видел Его?

– И да и нет, – ответил Иосиф. – Я видел Его не здесь, не на земле. Я это знаю, хотя и не помню. Здесь же встретиться еще не довелось.

– Знаешь ли, Иосиф, Он мне сказал, что я скоро встречу своего друга, которого знал еще до того, как вошел в утробу своей матери, и который придет с севера в Иерусалим и найдет меня сам.

Иосиф немного помолчал, затем произнес:

– Он сказал так?

– Да. – Затем Никодим добавил со значением: – Ты понял?

– Да, – тихо ответил ему Иосиф.

Глава 14. У Закхея

– Закхей, спускайся скорее. Сегодня Мне надо быть у тебя в доме.

Иисус, улыбаясь, глядел вверх, всматриваясь в густую зеленую бездну старой смоковницы. Многолюдная толпа тесно обступала Иисуса и Его учеников. Они должны были пройти через Иерихон – войти в южные ворота, выйти из западных – и направиться в Самарию. Теперь стало очевидным, что Иисус решил задержаться в этом городе и посетить (об этом с ужасом и некоторой брезгливостью думал Иуда) начальника мытарей. Иисус и Его ученики в Иерихоне были впервые, но, видно, слава о Великом Учителе каким-то образом проникла в этот красивый город. Толпа их сопровождала от самых южных ворот и возрастала с каждой минутой. Тридцатидвухлетний, светловолосый, несколько полный, а главное, невысокий ростом начальник мытарей Закхей чуть не сгорел от нетерпения, любопытства и предчувствия радостного небывалого события, когда ему сообщили слуги о Великом Госте города. Его же попытки пробраться сквозь толпу поближе к проходившим через город гостям не увенчались успехом. Закхей слышал Его голос и шел за этим Голосом, видя перед собой лишь спины высоких счастливчиков, которые могли, благодаря своему росту, видеть Обладателя Голоса. Закхей бежал за Голосом, сам не зная, на что надеясь. Вдруг впереди он заметил высокую смоковницу. Решение родилось мгновенно. Он побежал к ней и быстро взлез на нее по толстым, крепким веткам, дрожа от радостного нетерпения. В эту минуту он не думал о том, что подумают о нем его подчиненные и остальные горожане, послушные плательщики подати. Да его и не видно было в густой листве, а вот дорога, ведущая к западным воротам, просматривалась прекрасно. Наконец он увидел Иисуса…

Обращение к нему Иисуса застало его врасплох. Никак не думал он, что его заметят в такой густой листве, тем более, что Учитель захочет с ним заговорить. Закхей быстро спустился вниз на землю и предстал перед Иисусом, растерянно и восторженно улыбаясь. Его небольшие серые глаза не отрывались от лика Иисуса, сияли счастьем и трепетным восторгом.

– Благодарю Тебя, Господи, что позволил мне недостойному увидеть Посланника Твоего, – наконец произнес Закхей с волнением. – Значит, в доме… Позволь мне проводить Тебя, Равви, в мой недостойный дом.

«Недостойный» дом оказался вполне достойным – трехэтажным с многочисленными балконами и террасами, находящимся в глубине большого пальмового сада.

Ступив на террасу дома, Иисус сказал:

– Ныне пришло спасение дому этому, потому что и он сын Авраама. Ибо Сын Человеческий пришел найти и спасти погибшее.

После приветствия по обычаю Закхей провел гостей в трапезную, где оставил их на короткое время без своего общества, чтобы дать указания слугам. Сразу весь дом пришел в движение: слуги, привыкшие в этом доме повиноваться по первому знаку хозяина, очень быстро накрыли огромный стол для гостей. Сам Закхей словно был в лихорадке: метался по всему дому, не зная уж как лучше принять, угостить, приветить и развлечь столь Высокого Гостя, подгонял слуг, досадовал, что, может быть, что-то не так, а затем замирал в блаженстве и обмякал под ласковым взглядом Иисусовых очей.

Иуда был недоволен. Почему так благосклонен Иисус к неиудеям, а из иудеев избирает «не тех». Вот Закхей иудей, но мытарь, а значит, предатель. Иуда лучше его – он бывший меняла, а значит, заботился о том, чтобы изображения кесаря не оскверняли Храм. Но даже для Закхея у Него нашлось слово, и для каждого из учеников у Него нашлось тайное, только им сказанное слово, а для Иуды ничего. Вот недавно Фома похвалялся, что Иисус сказал ему три тайных слова – целых три! – но таких, что он не может их произнести вслух, так как ученики, услышав их, умрут. Эти слова всегда будут пламенеть в душе Фомы, заключил он тогда. Неужели нет никакой тайны, которую бы Иисус доверил только ему, Иуде? Он перевел ревнивый взгляд с Закхея на Иисуса. И тут вздрогнул так, что рукой задел стоящую перед ним пиалу. Та упала на пол, звеня и подпрыгивая, а ее содержимое обпачкало Иудин хитон. «Ничего страшного», – донеслось до сознания Иуды, словно издалека. Кто-то заботливый, бывший рядом, отряхивал его хитон, но Иуда не видел его. Иуда ощутил внезапный холод в лице и понял, что побледнел: прямо на него ласковыми очами смотрел Иисус. Иуде показалось, что душа его голая, вся наизнанку, вся до самых потаенных глубин озарена проникновенным светом Иисусовых очей так, что не осталось ни одного атома ее не освещенного, притаившегося. Иуда вдруг вскочил с ложа от сильного, невыносимого желания броситься к ногам Иисуса и в судорожном мужском рыдании покрыть Его сандалии, край Его хитона и каждую кисточку Его таллифа жгучими, больными поцелуями. Но он не посмел… Он не Нафанаил и не Петр, сохранившие ребенка в себе, и не Иоанн, который сам ребенок по естеству своему. Велика и бездонна тайна Иисуса, но у Иуды нет перед Ним тайн – и он не смеет.

Казалось, лишь на мгновение Иисус задержал Свой взгляд на Иуде, теперь Он смотрел на других учеников, смотрел на Закхея и смеялся, слушая Закхеев рассказ. Смеялись все, кроме Иуды. До него не доходил смысл слов Закхея. Он пожирал глазами Иисуса. Какой у Него голос! Он говорил тихо, ласково, словно пел, и все слова Его, словно звенья в драгоценном ожерелье, были подобраны одно к одному и проникали глубоко в сознание слушателей, в самый мозг, в самое сердце – от центра Вселенной в центр человека. Что за чудо Его улыбка, Его смех! Иуда часто слышал Его смех. Оказалось, что Нафанаил обладал очень развитым чувством юмора. Он умел рассказывать смешные истории, как и Закхей, и умел в беседе вставить острое словцо, которое заставляло смеяться не только учеников, но и Учителя. Его смех! Так чисто, лучезарно и заразительно смеются младенцы, только что пришедшие в мир из рая, так смеется Солнце, дарующее нам жизнь. И невольные, безмолвные, счастливые слезы хлынули из глаз Иуды; но кто-то раздирал его рот – и Иуда засмеялся…