Нисшедший в ад

– Нет, говорят, что Он говорил, будто бы в три дня построит Храм.

– Если Он из Галилеи, то может только разрушить. – Смех, но тут же спохватились.

В третьей группе:

– Мне доводилось Его видеть. Молод, дерзок, а главное, остер на язык. И всё это при поражающе красивой внешности.

– Я слышал, Он Писание наизусть знает, и даже будто бы многих наших собратьев посрамил, уличив в невежестве.

– Я тридцать лет служу, а какой-то дерзкий красавчик-мальчишка посрамил кого-нибудь из мудрых фарисеев или начитанных книжников? Стыдно тебе и говорить это, стыдно пересказывать такие нелепые слухи.

– Но все же Он имеет дар исцеления. Только от Бога такой дар дается.

– Я говорю: стыдно. Бесовскою силою Он бесов изгоняет. Откуда дар такой изгонять бесов, как не от самого владыки бесов.

– Но мне доводилось Его видеть, и, если Он враг нашей веры, то, поверь, враг очень сильный. Действовать надо, ибо погубит Он Иерусалим.

– Прости, но ты, как всегда, преувеличиваешь: Иуда Галилеянин тоже называл себя Мессией – и где он? Самозванцы только смуту умеют сеять. Это тоже опасно. Его надо арестовать и убить.

– А народ? У нас и без Него, что ни год, то десять восстаний.

– Иоанна Крестителя, что на Иордане был, помнишь? Сколько к нему народа ходило, а казнили его и восстаний по этому поводу никаких не было.

– Ой, убереги, Бог, Иерусалим и нашу веру!

Никодим приехал одним из последних, так что его появление заметили лишь немногие. Тут же к нему подскочил слуга-нубиец, и Никодим взял чашу с ананасной водой и с жадностью всю ее выпил. Он сильно страдал от жары, тем более, что в этот день ему немного не здоровилось. Если бы не это собрание, то Никодим и не вышел бы никуда из своего дома, а возлежал бы на ложе с прохладным сосудом на лбу и пил бы отвары из целебных трав, приготовленные старухой-персиянкой, служившей еще у его отца, которую он вывез из Персии, когда та вылечила его от неизвестной, но опасной болезни, которую не брались лечить лучшие врачи. Никодим огляделся и у ближайшего слуги взял чашу, но уже с гранатовой      водой, которую тоже быстро осушил, и отошел поближе к балкону, где веяло свежестью и прохладой от маленького фонтана. Фарисеи и саддукеи были одеты торжественно, по форме. Много было знакомых лиц, которых он встречал на праздниках и собраниях, но были и незнакомые, видимо, прибывшие из отдаленных мест. Его взгляд привычно и устало скользил по лицам собратьев. Он завидовал тем, кто в такую жару настолько себя прекрасно чувствовал, что у них хватало сил что-нибудь обсуждать. К нему было подошел один знакомый фарисей из Хеврона, но разговора не получилось, и тот ушел и присоединился к какой-то группе. «Так нельзя, – подумал Никодим, – нужно взять себя в руки. Ведь впереди еще скучное собрание. Еще немного – и я потеряю сознание». Он вошел в зал, где был накрыт стол. Слуга, стоявший у стола и наполнявший чаши напитками для желающих, подал ему чашу с разбавленным виноградным вином. Никодим выпил вино и почувствовал облегчение настолько, что смог вернуться в зал ожидания. Там он отыскал место на длинной лаве вдоль мраморной панели и сел, обратив лицо к балкону, где завораживающе пела прозрачная вода в фонтане.

– Мир тебе, уважаемый Никодим.

Никодиму стало досадно, что его потревожили, но все же у него хватило сил улыбнуться и повернуться к заговорившему.

– Мир и тебе, уважаемый Феофил.

– Сегодня только и говорят о новом Мессии, – сказал Феофил из Фары и присел на лаву рядом с Никодимом. – Ты ведь был в Иерусалиме на празднике пасхи?

– А ты, Феофил, разве не был?

– Был, но что-то я не стал свидетелем тех страстей, которые тут обсуждают. Кое-что слышал – и только.