Наследная ведунка

Когтистая лапка пихнул Мориса в спину. Тот важно шагнул вперёд и чинно кивнул, что-то добавив.

— А что, и меня бы поднял? — раззадорилась девица, и я к своему ужасу узнала Тифу. Ладно бы с кем другим болтал, но с ней?! С городской продажной девкой, которой нет разницы, с кем любиться, лишь бы монеты звенели!

Морис рубанул ладонью воздух, а Вис оскалился и демонстративно пал на колени, кланяясь коротышке. На меня словно ушат кипятка вылили. Знакомое чувство, нехорошее. Кожу обожгло, сквозь неё проступал чёрный узор, и я поспешила отойти от пламени, высвечивающего лица из полумрака.

Сама велела рыжему убираться. «Говори с кем-то более понятливым!» — и он нашёл, с кем говорить. Кто уж более понятлив, чем Тифа. Эта поймёт и не осудит, знай плати.

Я отошла к деревьям, в спасительную прохладу, способную остудить и кожу и сердце, но напоследок обернулась ещё раз. Пока ещё не совсем стемнело, лишь слегка сгустился воздух, но гуляющие всё больше жались к кострам, подгоняемые выползающей из леса тьмой. Где-то там, где огонь, тепло и бурлящая жизнь, остался наглый рыжий воришка. Что ж, там ему и место.

Я запустила руку в кошель и ощупью вытащила глиняный свисток в форме соловья. Кинула на землю и растоптала каблуком.

Глава 18. Чужими глазами

Ведунка, если бы ты только могла увидеть себя моими глазами! Если бы сумела, если захотела бы, — я бы показал…

Не похожую ни на кого, сторонящуюся, шипящую, как уличная кошка. Пригладил бы шёрстку — да нельзя. Укусит, исцарапает, сбежит. Потому что не доверяет. Потому что рано. Потому что себе врёт лучше, чем другим.

Я познакомился с тобой куда раньше, чем ты думаешь. Говоришь, разбираешься в людях? Нечего, говоришь, бояться? Ну так меня ты не заметила в рыночной толпе, когда с задумчивым видом выбирала мешок побольше, «чтоб человек поместился». Торговка смеялась тогда. Шутила: «неужто кого засунуть туда собираетесь?»

Ты только ухмылялась. Недобро так. Завораживающе…

И когда озирающаяся, с мокрым от усилий лбом волокла мужика к лесу, меня не увидела тоже. Я не стал тебя провожать: у каждого свои секреты, верно? Лишь подумал, что, как бы сильна ты ни была, стоило всё же попросить кого-то о помощи. Тебе было тяжело, но ты упрямилась, справлялась сама.

И потом, у ворот, ты даже не взглянула на меня, а я не стал окликать. Потому что, какой бы хорошей притворщицей себя не считала, ты притворялась хуже, чем думала. Потому что некоторые вещи лучше пережить в одиночестве.

Наша история началась раньше, чем ты думаешь. Она началась ещё тогда, когда я взялся за заказ. Когда понял, что не выполню его, — сразу. Слишком хорошая оплата за слишком простую работу.

А потом появился убийца и… стало слишком интересно, чтобы уйти.

Я не хороший человек. И никогда им не был. Лис не носит белых перчаток, его удел — чёрные. Но сражаться с тобой оказалось куда веселее, чем против тебя. Хоть Морис и называл меня дураком. Что ж, здесь он прав.

Я хотел всего лишь утолить любопытство. Увидеть, за чьи неудобства предлагают цену, достойную влиятельного купца, и отправиться по своим делам — в погоню за Воровским счастьем. Но задержался. Из азарта. Из тяги к авантюрам. Так я думал.

Полевые травы всегда горчат. Терпкий запах, не похожий на фальшивый аромат садовых роз, к которому я привык, бьёт по носу… и пьянит. Напившись его раз, уже не можешь наслаждаться другими цветами. Он сводит с ума, заставляет творить глупости и делать то, чего точно делать не следует. И теперь он вёл меня к ней. В сторону от праздника и веселья, от тепла и сладкого медового света костров.

Туман осторожно выглядывал из низин, готовый захлестнуть волной гуляния, но пока ещё опасающийся живого огня — обожжётся. Я всматривался в белёсые молочные пятна и не находил тебя.

— Куда же ты подевалась, ведунка? — но сырая трава, норовящая забраться в сапоги, промолчала. Промолчал и туман. А что ему ответить?