Наследная ведунка

— Я… Да я это… спросить только хотел… для друга… — щупленький, ежесекундно оглядываясь, засеменил к нам.

— На, — протянула я ему бутылёк.

— А что это?

— То, что ты не решаешься купить с утра. Зелье для мужской силы. Десять монет.

Мужичок схватил склянку трясущимися руками и поспешил убрать за пазуху растянутой засаленной рубахи:

— Да я для друга… просил, понимаете, а сам застеснялся…

— Доволен останется твой друг. Только смотри, не больше трёх капель за ночь!

— Как скажете, госпожа! Всенепременно передам! — стесняшка безропотно заплатил и, непрестанно кланяясь, попятился.

— Вообще-то, можно дюжину капель за ночь. Но дуракам закон не писан — всё равно ж вчетверо больше лупанёт, — фыркнула я. — Ну, бельчонок? Бедная глупая ведунка не понимает, как устроен мир? Не ведает опасности и не разбирается в людях?

Вор встал и спокойным тихим голосом произнёс:

— Не разбирается. И в упор не понимает, что ей пытаются сказать.

Пришлось унизительно смотреть на него снизу-вверх, но и подниматься, показывая, как сильно задел меня выпад, нельзя было.

— Тогда проваливай и говори с кем-то более понятливым, — прошипела я, усилием воли заставляя себя не срываться на крик. Отвернулась, опуская веки и ненадолго погружаясь в умиротворяющую ледяную темноту. А когда вновь открыла глаза, Виса рядом уже не было. Ни звука — только примятая трава осталась в том месте, где он лежал. Был ли на самом деле?

Был. Вскоре медная макушка начала мелькать недалече, точно вор нарочно дразнился, но не подходил мириться. Что ж, я тоже не пойду. Не в том я уже возрасте, чтобы за молодцами бегать!

А он издевался — лучше и не скажешь! То доносило ветром его заразительных смех, легко различимый в круговерти звуков, то запах хвои и орехов, которые могли бы и от леса прилететь, недалеко ведь, но я точно знала — Вис. Наглый рыжий упрямец ошивался рядом, смеялся надо мной. Я терпела, сколько могла. Отвлекалась на покупателей, на слова песен, которые мутным потоком проплывали мимо сознания и не удерживались в памяти. Вроде и послушала только что, а о чём пели — не вспомнить.

Когда начало смеркаться, вскочила, одёрнула юбку и решительно направилась к хороводу, который молодёжь затеяла у костра. Знала, что Когтистая лапка там, нутром чуяла, хоть пока и не могла разглядеть.

Нашла. Лучше бы и не находила вовсе.

Они с Морисом стояли у самого огня, не участвуя в танце, а громко хохоча, размахивая руками, точно рисуя в воздухе картину. Пламя отражалось жёлтыми искрами в тёмных глазах лиса, точно правдолюб-Уголёк пометил предателя. Мужчина поправил пышные и длинные, ниже пояса, волосы болтающей с ним девицы. Миг — и в пустых, казалось, пальцах, появился цветок. Девица утробно визгливо расхохоталась, хватаясь за животик, поймала запястье ловкача, поднесла к носу, принюхалась — настоящий или морок?

— Неужто правда? — донеслись неровные обрывки разговора. — Всех разбойников победил, да ещё и нёс по степи до города?

— Едва доволок! — активно кивал рыжий. — Но силён же! Так сразу и не скажешь, знаю, но на деле — герой!