– Ну если уже половина одиннадцатого, то мне точно пора идти, – сказала Дороти. – Мне ещё нужно переделать массу дел, перед тем как лечь.
– Дел? В такое позднее время? Невероятно!
– Да, мне нужно сделать пару ботфортов.
– Нужно сделать пару
– Ботфортов. Для школы, где дети ставят пьесы. Мы делаем их из клея и коричневой бумаги.
– Клея и коричневой бумаги… Боже милосердный! – механически повторил мистер Уорбуртон. – Он продолжил (в основном, чтобы скрыть тот факт, что он всё ближе подходит к креслу Дороти): Вот так жизнь у вас! Возитесь с коричневой бумагой и клеем среди ночи! Должен признаться, что время от времени я даже немного радуюсь, что я – не пасторская дочка.
– Я думаю… – начала было Дороти.
Но в этот момент мистер Уорбуртон, невидимый благодаря своей позиции за стулом, опустил руки и нежно положил их на плечи Дороти. В тот же миг Дороти дёрнулась, пытаясь освободиться, но мистер Уорбуртон силой усадил её обратно на место.
– Спокойно, – миролюбиво произнёс он.
– Отпустите меня! – воскликнула Дороти.
Правая рука мистера Уорбуртона нежно спустилась вниз по предплечью Дороти. В том, как он это сделал, было что-то очень откровенное, очень для него характерное: это было замедленное, оценивающее прикосновение мужчины, для которого женское тело оценивается с тех же позиций, что и вкусное блюдо.
– У вас действительно необычайно красивые руки, – сказал он. – И как это вам, чёрт побери, удалось так долго оставаться незамужней?!
– Сейчас же отпустите меня! – повторила Дороти, возобновив сопротивление.
– Но я никак не хочу вас отпускать, – возразил мистер Уорбуртон.
– И пожалуйста, так больше не гладьте мою руку!
– Какой же вы забавный ребёнок! Почему вам это не нравится?
– Не нравится – и всё!
– А теперь сидите спокойно и не оборачивайтесь, – мягко сказал мистер Уорбуртон. – Вы, видимо, даже не представляете, как тактично было с моей стороны подойти к вам вот так, сзади. Если б вы обернулись, то увидели бы, что я уж в отцы вам гожусь и к тому же с безобразной лысиной. А вот если вы останетесь сидеть спокойно и не станете на меня смотреть, то сможете представить, будто это Айвор Новелло.[35]
Дороти взглянула на гладившую её руку – большая, розовая, очень мужественная рука с мягкими золотистыми волосами на тыльной стороне ладони. Она побледнела, выражение её лица изменилось; раздражение сменилось страхом и ненавистью. Сделав отчаянное усилие, она освободилась, поднялась на ноги и встала к нему лицом.
– Да, я