— А як страшно?..
Антон долго молчал, не отвечая сыну, — не мог найти короткого ответа. В памяти всплыл первый бой, шлюпка на рострах, в которой лежал после боя, не веря в то, что после такого огня остался жив.
— И тело немеет, и разум теряется.
— На яких пароходах плавал?
— На кораблях… — поправлял отец.
— Нехай на кораблях! А на яких?
— На эскадренном миноносце.
— И только?
— На торпедных катерах.
— Тебя топили? — Сын впивался в отца темнеющими от испуга глазами.
— Случалось.
— И как же ты?..
— Выплывал.
Юрко, кинув взгляд на море, удивлялся:
— У-ю-ю!.. Столько воды переплывал?!
Антон поводил плечами:
— Раз надо…
— А сколько ты фашистов убил?
— Не считал.
— Як так? — Юрко удивленно расширял глаза, поднимая густые темные брови чуть ли не до самого чубчика, прикрывающего лоб белым гребешком.