Отлив

– О, я могу что угодно! – ответил Этуотер. – Вам это непонятно: чему быть, того не миновать.

Они приблизились к задней стороне дома. Один из туземцев хлопотал у костра, который горел ясным, сильным летучим пламенем, как горит обычно кокосовая скорлупа. В воздухе носился аромат незнакомых кушаний. По всей веранде были зажжены лампы, ярко освещавшие лесной сумрак дома и рождавшие причудливые сплетения теней.

– Заходите, помойте руки, – предложил Этуотер и провел Геррика в чистую комнату, устланную циновками, где стояли походная кровать, сейф, несколько застекленных полок с книгами и железный умывальник.

Этуотер крикнул что-то по-туземному, и в дверях на момент показалась полненькая хорошенькая молодая женщина с чистым полотенцем в руках.

– Это кто? – воскликнул Геррик, увидев наконец четвертого, кого пощадила эпидемия, и внезапно вспомнив о приказе капитана.

– Да, – сказал Этуотер, – вся колония помещается в этом доме, вернее, то, что от нее осталось. Мы, если хотите, все боимся дьявола! Поэтому Танлера и она спят в первой гостиной, а еще один – на веранде.

– Хорошенькая девушка, – заметил Геррик.

– Даже слишком, – ответил Этуотер. – Поэтому-то я выдал ее замуж. Ведь никогда не знаешь, не вздумает ли мужчина свалять дурака из-за женщины. Так что, когда нас осталось четверо, я отвел ее и Танлеру в церковь и совершил церемонию. Женщина из-за этого пустяка устроила много шума. Но я начисто не разделяю романтического взгляда на брак.

– И для вас это полная гарантия? – с изумлением спросил Геррик.

– Естественно. Я человек простой и понимаю все буквально. Если не ошибаюсь, там есть слова: «Кого соединил Господь». Вот я и поженил их и почитаю брак священным.

– Вот как! – произнес Геррик.

– Видите ли, я могу надеяться на выгодную женитьбу, когда вернусь на родину, – сказал доверительным тоном Этуотер. – Я богат. Один этот сейф, – он положил на него руку, – даст немалое состояние, когда я соберусь выставить мои жемчужины на продажу. Здесь находятся сборы из лагуны за десять лет; каждый день с утра до вечера у меня работали десять ловцов. Я забрался глубже, чем это обычно делают люди в здешних краях; у меня горы гниющих раковин, но я достиг превосходных результатов. Не хотите взглянуть?

Такое подтверждение догадки капитана тяжко поразило Геррика, и ему с трудом удалось не выдать своих чувств.

– Нет, спасибо, не хочется, – сказал он. – Жемчуг меня не интересует. Я равнодушен к подобным…

– Безделушкам? – досказал за него Этуотер. – И все-таки, я считаю, вам стоит взглянуть на мою коллекцию: она действительно уникальна, и, кроме того, она… как, впрочем, и все мы и все нас окружающее… висит на волоске. Сегодня она приумножается и процветает, завтра с ней покончено, она брошена в печь. Сегодня она здесь, нераздельна, в сейфе, завтра – даже сегодня вечером! – она рассеется. Сегодня, глупец, сегодня могут у тебя потребовать душу!

– Я вас не понимаю, – проговорил Геррик.

– Нет? – спросил Этуотер.

– Вы говорите загадками, – неуверенным голосом произнес Геррик. – Я не могу понять, что вы за человек и к чему вы клоните.

Этуотер стоял, упершись руками в бока, нагнув голову вперед.

– Я фаталист, – ответил он, – а сейчас – если вы настаиваете – еще и экспериментатор. Кстати говоря, кто вымарал название шхуны? – с издевательской вкрадчивостью добавил он. – Знаете, по-моему, следует довести дело до конца. Название частично можно прочесть. Если уж что делать, так делать хорошо. Вы согласны со мной? Как приятно это слышать! Ну а теперь перейдем на веранду? У меня есть сухой херес; мне интересно знать ваше мнение о нем.