Отлив

Хьюиш сидел и прочищал свою любимую вересковую трубку и даже не поднял головы, поглощенный этим увлекательным занятием.

– Не спрашивайте, что я про него думаю! – огрызнулся он. – Даст бог, придет день, когда я скажу это ему самому.

– Хьюиш выразил и мои мысли, – сказал Дэвис. – Как только этот тип ступил на палубу и сказал: «Эй, вы, я Этуотер» (а что он не врет, так это сразу видно!), я мигом определил, что он за птица. «Настоящая вещь без подделок, – сказал я себе, – и мне она не нравится. Настоящий, первоклассный, чистокровный аристократ». «Ах, я с вами, кажется, не знаком! Кто вас создал, черт побери, Бог?» Да тут так и прет порода, таким надо родиться. И заметьте: кипит, как шампанское, а жесткий, как кремень. Его не проведешь, нет, сэр! Глупости ни грамма! «Ладно, чем же он тут занимается, на этом треклятом острове?» – спросил я себя. Уж конечно, не птичьи яйца собирает. Дома у него небось дворец и напудренные лакеи, и, коли он не сидит там, значит, бьюсь об заклад, у него есть на то причины! Слышите?

– Не глухие, – отозвался Хьюиш.

– Значит, дела у него тут разворачиваются неплохо, – продолжал капитан. – За десять лет развернулись даже очень хорошо. Ясно, что это жемчуг и перламутр – ничего другого в таком месте и быть не может. Раковины, конечно, регулярно отсылаются с «Тринити Холл», а вырученные денежки идут прямо в банк, так что деньгами нам у него не разжиться. Но что же у него еще есть? Что еще он может держать при себе? И держит, как пить дать держит. Жемчуг – вот что, сэр! Во-первых, жемчуг требует тщательной подборки и сортировки, и если кто продает жемчужины сразу, как вылавливает, – одну одному покупателю, другую другому, вместо того чтобы воздержаться и выждать, – тот просто дурак, а уж об Этуотере этого не скажешь.

– Может, и так, – заметил Хьюиш, – не факт, но может быть, и так.

– Для меня это факт! – резко сказал Дэвис.

– Ну и что из этого? – проговорил Геррик. – Предположим, все правильно, и у него есть жемчуг – десятилетний сбор. Так что из этого, я вас спрашиваю?

Капитан побарабанил толстыми пальцами по столу, потом пристально поглядел Геррику в лицо, но Геррик так же пристально глядел в стол на барабанящие пальцы. Судно чуть заметно покачивалось, и по столу между сидящими перебегал туда-сюда солнечный зайчик.

– Выслушайте меня! – не выдержал Геррик.

– Нет, сперва вы послушайте, – перебил Дэвис. – Послушайте и постарайтесь понять. Не знаю, как вам, а нам этот тип ни к чему. Он вашей породы, а не нашей, вы ему понравились, а о нас с Хьюишем он вытер башмаки. Попробуйте его спасти, если можете! Да, спасти, если вы на это способны! – еще раз сказал Дэвис, ударив по столу кулаком. – Ступайте на берег, потолкуйте с ним, и, если доставите его на судно вместе с жемчугом, я его пощажу. Если не приведете, ждите похорон. Так, Хьюиш? Вас это устраивает?

– Я зла не забываю, – сказал Хьюиш, – но и дела портить не люблю. Приведете субчика на шхуну вместе с его жемчугом – поступайте как хотите, высаживайте его где желаете, я не против.

– Ну а если мне не удастся? – вскричал Геррик, у которого пот струился по лицу. – Вы говорите так, будто я Господь всемогущий: сделай то, сделай это. А если я не сумею?

– Сын мой, – сказал капитан, – советую вам расстараться, а то увидите такое, что волосы дыбом встанут!

– Уж это да, – подхватил Хьюиш. – Крайки, пайки – да!

Он посмотрел на Геррика, улыбаясь тонкогубым ртом, и его улыбка, не обнажавшая зубов, показалась Геррику до ужаса кровожадной. И тут, как видно увлеченный своими последними идиотскими словами, Хьюиш разразился припевом к комической песенке, которую слышал, должно быть, лет двадцать назад в Лондоне; бессмысленная чепуха показалась в этих обстоятельствах отвратительной, как богохульство:

– Хайки, пайки, крайки, файки, чилинга валоба дори!

Капитан с неподвижным лицом терпеливо ждал, пока тот закончит.

– Многие на моем месте не отпустили бы вас сейчас на берег, – заключил он. – Но я не из таковских. Я знаю, вы меня не продадите, Геррик! А если продадите, так черт с вами! – прокричал он и резко встал из-за стола.

Он пошел к двери, но, не дойдя до нее, повернулся и позвал Хьюиша – неожиданно и бешено, точно пролаял. Хьюиш повиновался, и Геррик остался в каюте один.