Отлив

Геррик поспешно отвернулся и устремил взгляд вдаль, где облака начинали толпиться вокруг погребаемого дня.

– Я никому не могу нравиться, – проговорил он.

– Вы ошибаетесь, – возразил его собеседник, – впрочем, люди всегда заблуждаются относительно себя. Вы привлекательны, очень привлекательны.

– Только не я, – повторил Геррик. – Я никому не могу нравиться. Если бы вы знали, как я себя презираю – и за что…

Голос его прозвучал громко в тиши кладбища:

– Я так и понял, что вы себя презираете. Я видел, как кровь бросилась вам в лицо, когда вы упомянули Оксфорд. Я и сам чуть не покраснел, видя вас, джентльмена и человека, в обществе этих презренных волков.

Геррик с испугом уставился на него.

– Волков? – переспросил он.

– Я сказал волков, презренных волков, – повторил Этуотер. – Знаете ли вы, что, когда сегодня я был у вас на судне, я дрожал от страха?

– Вы отлично это скрыли, – пробормотал Геррик.

– Привычка… И все-таки я боялся! Боялся двух волков. – Он медленно поднял руку. – Но что же, Хэй, бедная заблудшая овечка, что вы делаете в компании двух волков?

– Что я делаю? Ровно ничего, – ответил Геррик. – Ничего дурного не происходит, все как на ладони. Капитан Браун – славный человек, он… он… – В ушах у него прозвучал голос Дэвиса: «Ждите похорон», – и пот выступил у него на лбу. – Он человек семейный, – закончил он, глотнув, – у него дома дети… жена.

– Значит, славный человек? – проговорил Этуотер. – И мистер Хювиш, без сомнения, тоже?

– Нет, этого я не скажу, – ответил Геррик. – Хьюиша я не люблю. Но все же… у него тоже есть свои достоинства.

– Короче говоря, в общем и целом, лучшей судовой компании и желать нельзя? – заключил Этуотер.

– О да, – сказал Геррик, – это так и есть!

– Следовательно, существует другая причина, почему вы презираете себя? – спросил Этуотер.

– А разве все мы не презираем себя? – вырвался крик у Геррика. – Разве вы не презираете себя?

– Естественно, я отвечу «да». Но так ли это на самом деле? Одно я по крайней мере знаю твердо: я никогда не издавал таких воплей, как вы, Хэй! Это крик нечистой совести! Полно, ваш убогий скафандр самомнения порван самым жалким образом! Сегодня же, если вы готовы прислушаться к моему голосу, сегодня же, сейчас, пока еще не село солнце, здесь, где покоятся невинные души темнокожих, станьте на колени и переложите ваши грехи и печали на Искупителя, Хэй…

– Нет, не Хэй! – прервал тот сдавленным голосом. – Не называйте меня так! Я хочу сказать… Ради бога, не видите вы разве, что я на дыбе?