С Биллом «Смоки» Хэмом Клаудия познакомилась через несколько недель после изнасилования. Она по обыкновению пошла в клуб, где Дэвид со своей рок-группой играл на бас-гитаре. Выступление брата она пропустила, потому что по дороге ее задержал патрульный, убеждая не ездить автостопом.
– И вы не боялись ловить попутки? – спросил я, пытаясь уложить в голове новый образ Клаудии.
– Нет, ни капли. Тогда я была дурой… Смелой, но очень глупой. Вы не поверите, что я вытворяла. Меня сто раз могли убить.
Смоки, механик из восемьдесят второй воздушной дивизии, пригласил ее на танец. По воспоминаниям Клаудии, он был под два метра ростом и очень красивый. На танцполе теснилось много народу, их прижимали друг к другу, и в какой-то момент она осознала, что ее к нему влечет.
Он был родом с Гавайев, отец работал в полицейском управлении Гонолулу. После демобилизации в конце года Смоки собирался вернуться домой.
На следующей неделе Клаудии сделали какую-то небольшую операцию на большом пальце ноги, и она на костылях, опять автостопом, поспешила в клуб, чтобы встретиться со Смоки. Затем они пошли к нему – он снимал дом в Бонни Дюн, – и в ту же ночь Клаудия решила, что именно за такого мужчину хочет замуж.
– Я тогда крепко подсела на наркоту, – словно невзначай обронила она. – Галлюциногены, мескалин, ЛСД. Каннабинол тоже.
Я был поражен до глубины души. К тому времени мы провели за разговорами в общей сложности уже более сотни часов – и впервые я услышал, что Клаудия не чуралась наркотиков! Прежде у меня складывалось впечатление, что она принимала лишь медикаменты, прописанные лечащим психиатром.
– Знаете, какой эффект дает каннабинол?
– Я в этом совершенно не разбираюсь, – осторожно ответил я.
Прежний образ ни в чем не повинной и психически больной женщины, жертвы полицейского произвола, сложившийся в моих глазах за последние восемнадцать месяцев, понемногу стал терять очертания. Клаудия многое скрывала от меня – и только сейчас я начал с тревогой сознавать, насколько же плохо ее знаю.
– Он выбивает у тебя почву из-под ног. Хочешь встать, а не получается, – сказала Клаудия.
– Что, простите?
– Я про каннабинол. Вообще не понимаю, почему люди его употребляют.
– А вот вы, например, почему?
– Сама хотела бы знать. А почему я ездила автостопом? Или призналась в убийстве? Я долго пыталась понять, но так и не смогла. – Клаудия замолчала и уставилась на меня тяжелым взглядом. – А как вы собираетесь в своей книге объяснить мое поведение?
– Я ничего не объясняю. Просто описываю события.
– О-о-о… – она с облегчением выдохнула. – Пусть читатели сами делают вывод, да?
– Именно.
– Я всегда вела себя очень странно. Даже в шесть лет.