— Правда, — поддержала председателя Зина Балушева. — Я уж говорила. Шли бы вон на улицу.
Как только Ковалев распахнул дверь, дым, опережая председателя, клубом ввалился в кабинет.
Ковалев бросил на шкаф шапку, рукавицы, не снимая полушубка, сел за стол, запустил, пальцы в бороду, исподлобья смотрел на заходящих колхозников.
— У, какой барышня стал Генадь Василия! — Бабах выбил об угол лавки трубку, сунул ее за голенище. — Дым нехорошо, а кошар теплый нет — хорошо, а? Пойдем, сынок.
Шестилетний Эркемен, в такой же белой нагольной шубе, как у Бабаха, перетянутой такой же синей опояской, шмыгнул не очень опрятным носом и вцепился одной рукой в карман отца.
Спустя несколько минут кабинет забили, как говорят, под завязку. Наиболее расторопные захватили мягкий пружинный диван, некоторые — стулья, многим пришлось стоять.
К столу протолкалась Клава. Расстегнув полушубок, она достала из внутреннего кармана пачку листков, молча положила их перед председателем.
Ковалев пододвинул к себе помятые листки — акты о гибели скота, — взял из стакана толстый цветной карандаш, но тут же зло бросил его.
— Черт знает!.. Не могла в другое время? Обязательно надо с утра настроение испортить!
Клава в смущении отступила от стола, оглянулась на колхозников, как бы спрашивая: «Что с ним?», а потом опять шагнула к столу.
— Простите, Геннадий Васильевич, не знала, что вы стали так дорожить своим настроением.
Ковалев поднял голову. Острые булавки в глазах, бледные, плотно сжатые губы говорили о том, что Клава полна решимости не только защищаться, но и нападать.
Он опять взял карандаш, начал внимательно читать каждый акт. В большом хозяйстве за полмесяца всякое может случиться. Вот в Тюргуне телка стельная сорвалась с кручи. На дальней стоянке волки опять нашкодили — двух овец порвали. На поросят напасть — чуть не каждый день дохнут.
Геннадий Васильевич поставил на акте «К», небрежно пустил несколько завитушек.
Когда дошел до актов на поросят, спросил Клаву:
— Что там фельдшер?
— Устанавливает.
— Будет устанавливать, пока все не свалятся, врача надо! Сегодня же, Клавдия Васильевна!
Вокруг завздыхали, заговорили наперебой:
— Наш коновал только в тайге промышлять мастер.
ebooksa