– Вчера вечером они подмешали какую-то гадость в соус из моллюсков, и меня всю ночь несло, – поддержал маму отец. – Думал – помру. Одежду из химчистки доставили со странными белыми пятнами. Их рук дело.
Мама рассмеялась.
Я где-то читал, что у собак есть шесть разных видов лая: у двери чужак, хочу играть, хочу на двор… У мамы смех тоже был разный, и я легко мог различить его по интонациям. Так или иначе, ее смехом я наслаждался. Сейчас она хихикнула отрывисто и резко, словно услышала неприличную шутку. Точно так же реагировала мама на обвинения, или когда ее заставали за какой-нибудь проказой.
Я тоже прыснул, поднявшись на сиденье. От сердца немного отлегло, хотя мама сидела с серьезным лицом, широко распахнув глаза. Чуть не забыл, что это она все и начала.
Мама наклонилась к отцу и провела пальчиком по его губам, словно застегивая замок-молнию.
– Молчи, сама расскажу.
– Если у нас такие серьезные трудности с деньгами, почему бы мне немного не пожить у Люка? – предложил я. У Люка и Джейн, ага. – Не хочу доставлять вам лишние хлопоты.
– О деньгах я как раз не беспокоюсь, – обернувшись, ответила мама. – Завтра придет оценщик. От дедушки осталось немало замечательных старинных вещиц, и мы подумываем их продать.
Мой дед Аптон умер год назад. О его смерти говорить не любили. В нормальной жизни так не умирают; так умирают только в фильмах ужасов с элементами черной комедии в стиле Фрэнка Капры. Дед жил в Нью-Йорке, на пятом этаже большого дома из коричневого камня. Дом находился в Верхнем Ист-Сайде; впрочем, у старика была еще куча квартир. Однажды он вызвал лифт и вошел в него, как только дверцы открылись. Только лифт не приехал, и дед пролетел до первого этажа. Он не погиб на месте и жил еще день на дне шахты. Лифт был старым, медленным, и при движении страшно скрипел, жалуясь на нелегкую долю, как и многие обитатели дома. Криков так никто и не услышал.
– Может, продать дом на Биг-кэт-лейк? – предложил я. – Будем кататься как сыр в масле.
– Нельзя. Дом нам не принадлежит – он входит в состав трастового фонда, который предназначен не только для нас, но и для тетушки Блейк, и для близнецов Гринли. А потом, даже находись он у нас в собственности, мы его все равно не продали бы – это ведь семейное гнездо.
Только сейчас до меня дошло, зачем мы на самом деле направляемся на озеро. Похоже, мои планы на конец недели бросили на алтарь подготовки дома к приходу оценщика. Заниматься убранством помещений мать обожала: выбирала занавески, находила в каких-то лавочках абажуры из витражного стекла и кованые дверные ручки для шкафов. Наверняка решила приукрасить коттедж на озере. Скорее всего, сейчас мы будем избавляться от разного хлама.
Я ощутил себя полным болваном: мать, видя мое плохое настроение, пытается развлечь меня одной из своих странных игр.
– Мне бы хотелось переночевать у Люка, – пробубнил я.
Мама, прищурившись, бросила на меня хитрый понимающий взгляд, и мне вдруг стало неловко. Что ей известно? Догадалась ли мама о причинах моей дружбы с грубоватым добродушным Люком? Я ведь не считал этого примитивного парня ровней.
– Там небезопасно. Люди из колоды запросто достанут тебя у Люка, – излишне бодро и в то же время уклончиво объяснила мама.
– Ладно, – пробормотал я, уставившись в потолок.
На несколько минут в салоне повисла тишина.
– Почему они меня преследуют?
– Вся проблема в том, что нам невероятно везет в жизни – как никому.
ebooksa