XXIII
Люди, которых Алевтина Романовна не могла собрать в воскресенье, были уже знакомые мне «заступники», бравые молодцы из «Заводской стражи».
Утром они прибыли к хвощовской резиденции в шестиместном авто: мой бывший подчиненный Лихоносов и еще пятеро крепких мужчин в одинаковых полувоенных френчах. Стало ясно, что намерения у Алевтины Романовны самые решительные и, если свекровь заупрямится, дача будет взята штурмом.
Я спросил у Лихоносова, каков его план. В ответ он сделал красноречивый жест – будто сворачивает шею цыпленку. Его хозяйка грозным выражением лица походила на Стеньку Разина с известного полотна художника Сурикова (да, русскую живопись в отличие от всякой мазни, я люблю и неплохо знаю). Я забеспокоился, не угожу ли я в очередную историю. Дача-то принадлежала даме непростой, да еще распутинской приятельнице.
Посему в поход мы отправились в следующей секвенции: впереди на флагманском «роллс-ройсе» Алевтина Романовна, за нею основное войско в «бенце», и самым последним, да еще поотстав, я в своем скромном «форде».
Через центральную часть Санкт-Петербурга, как всегда забитую экипажами, гужевыми повозками и автомобилями, мы тащились еле-еле, хотя шофер Хвощовой не переставая гудел в рожок, но на загородном шоссе помчались на скорости шестьдесят верст, только ветер засвистел.
«Скит» богомольной миллионщицы располагался посреди небольшого леска. Над верхушками молодых елей торчали расписные крыши в русском стиле и колоколенка домашней часовни.
Машины остановились на опушке. Один из «заступников» отправился на разведку. Весть, которую он принес, была тревожной.
Должно быть, Кукуха ожидала нападения. У ворот дежурил автомобиль. В нем сидели двое штатских. По твердому убеждению лазутчика, в прежней жизни филера, это были профессионалы.
– Ваше мнение? – спросила меня Хвощова.
– Заявить в полицию и получить ордер.
– Нет, это долго. А вы что думаете? – обратилась она к Мари Ларр.
– Можно отвлечь их внимание – беру это на себя. А тем временем вы с «заступниками» проникнете в дом с другой стороны, перебравшись через забор.
– Ну нет, я за собственной дочерью через заборы лезть не собираюсь. Что скажешь ты, Лихоносов?
Не знаю, что он ей сказал, вернее нашептал на ухо, но Хвощовой это понравилось.
– Действуй.
«Заступники» собрались кучкой, послушали своего начальника, а потом разделились. Сам Лихоносов, помахивая шляпой, пошел по дорожке к даче прогулочной походкой. Его архаровцы исчезли в кустах: двое подались влево, трое вправо.
– Посмотрим, каковы эти люди в деле? – предложила Мари. – Я люблю такие штуки.
Мне, признаться, тоже было любопытно.
Мы двинулись через лесок. Шагов через сто увидели высокий зеленый забор, ворота, около них черный «руссо-балт» с открытыми окнами. Там на передних сиденьях курили, лениво переговариваясь, двое толстошеих мужчин. Солнце пригревало совершенно по-летнему, один сидел без пиджака, и было видно ремешок от подмышечной кобуры.