Гостья

– А-а! Я смутно припоминаю, – проговорила Ксавьер. Она села на диван рядом с Франсуазой. – Я напилась недостойным образом, – добавила она.

– Я подумала, что вы и правда хотите убить себя, – сказала Франсуаза. – Поэтому постучала сегодня утром.

Ксавьер с отвращением посмотрела на листок.

– Я была еще пьянее, чем думала, – сказала она, прикоснувшись рукой ко лбу. – Я встретила Жербера в «Дё Маго» и уже не помню, почему мы поднялись ко мне с бутылкой виски; мы выпили немного вместе, а после его ухода я допила бутылку. – Приоткрыв рот, она устремила взгляд куда-то вдаль. – Да, теперь я припоминаю, я долго стояла у окна с мыслями о том, что надо бы броситься вниз. А потом мне стало холодно.

– Ну что ж! Было бы весело, если бы мне принесли ваш маленький труп, – сказала Франсуаза.

Ксавьер вздрогнула.

– Во всяком случае, убила бы я себя не так, – сказала она. Лицо ее сникло. Никогда Франсуаза не видела Ксавьер такой жалкой; душа ее устремилась к ней. Ей так хотелось помочь Ксавьер! Но требовалось, чтобы она приняла эту помощь.

– Почему все-таки вы решили убить себя? – ласково спросила Франсуаза. – Неужели вы так несчастны?

Взгляд Ксавьер помутился, а лицо исказилось в порыве страдания. Сразу забыв о себе, Франсуаза поддалась этой нестерпимой боли. Обняв Ксавьер, она прижала ее к себе.

– Милая моя, любимая Ксавьер, в чем дело? Скажите мне!

Разразившись рыданиями, Ксавьер всем телом упала на ее плечо.

– В чем дело? – повторила Франсуаза.

– Мне стыдно, – отвечала Ксавьер.

– Стыдно из-за чего? Что вы напились?

Проглотив слезы, Ксавьер произнесла жалобным детским голосом:

– Из-за этого и из-за всего. Я не умею себя вести. Я поссорилась с Жербером, выставила его за дверь, я была мерзкой. А после я написала это дурацкое письмо. И потом… – Застонав, она снова начала плакать.

– Что потом? – спросила Франсуаза.

– А потом ничего, вы считаете, что этого недостаточно? Я чувствую себя грязной. – Ксавьер высморкалась с жалобным видом.

– Все это не так уж важно, – сказала Франсуаза. Прекрасное, благородное сострадание, на мгновение наполнившее ее сердце, вдруг прокисло и съежилось; при всей глубине своего отчаяния Ксавьер сохраняла такой безупречный контроль над собой… С какой непринужденностью она лгала!

– Не следует так расстраиваться.