Гостья

– В «Топси», а потом потащились на Монпарнас. За стойкой в «Доме» мы встретили молодого заведующего постановочной частью, он был вдрызг пьян.

– Жербер? С кем он был?

– Там были Тедеско, малютка Канзетти, Сазела и еще другой. Думаю, что Канзетти потом пошла с Тедеско. – Он разбил второе яйцо. – А что, молодой заведующий интересуется мужчинами?

– Насколько я знаю, нет, – ответила Элизабет. – Если он делал вам авансы, то потому что был пьян.

– Он не делал мне авансов, – с возмущением сказал Гимьо. – Это мои друзья нашли его таким красивым. – Он улыбнулся Элизабет с внезапной задушевностью. – Почему ты не ешь?

– Я не голодна, – ответила Элизабет. Так не могло долго продолжаться, скоро она начнет страдать, она это чувствовала.

– Как красива эта одежда, – сказал Гимьо, касаясь женственной рукой шелка пижамы; рука потихоньку становилась настойчивой.

– Нет, оставь, – устало сказала Элизабет.

– Почему? Тебе больше не нравится? – спросил Гимьо; тон предполагал гнусное сообщничество, но Элизабет перестала сопротивляться; он поцеловал ее в затылок, за ухом; смешные поцелуйчики, можно было подумать, что он щиплет траву. И все-таки это отдаляло момент, когда придется думать.

– Как ты холодна, – с неким недоверием сказал он. Рука скользнула под ткань, и, полузакрыв глаза, он следил за ней; уступив свои губы, Элизабет закрыла глаза, она не могла вынести этот взгляд, взгляд профессионала, искусные пальцы, покрывавшие ее тело дождем воздушных ласк; она вдруг почувствовала, что это пальцы знатока, сведущего в умении, столь же определенном, как умение парикмахера, массажиста, дантиста. Гимьо добросовестно выполнял свою работу самца, как могла она согласиться с такой насмешливой услужливостью?

Она попыталась высвободиться; однако все в ней было таким тяжелым и таким вялым, что, не успев выпрямиться, она почувствовала на себе обнаженное тело Гимьо. Такая непринужденность в умении раздеться тоже составляла часть ремесла. Это плавное, нежное тело слишком легко сливалось с ее телом. Тяжелые поцелуи, жесткие объятия Клода… она приоткрыла глаза. Наслаждение сморщило губы Гимьо и сделало его глаза косыми; теперь он с жадностью рвача думал лишь о себе. Она снова закрыла глаза; ее терзало жгучее унижение. Ей не терпелось, чтобы это кончилось.

Гимьо ласково прижался щекой к плечу Элизабет. Она откинула голову на подушку. Но она знала, что больше не заснет. Теперь все, помощи ждать нечего; нельзя избежать страдания.

Глава V

– Три кофе в чашке, – сказал Пьер.

– Вы упрямец, – сказал Жербер. – Как-то мы с Вюйменом смерили: стакан вмещает столько же.

– После еды кофе следует пить из чашки, – заявил Пьер непререкаемым тоном.

– Он уверяет, что вкус другой, – заметила Франсуаза.

– Опасный мечтатель! – сказал Жербер. На мгновение он задумался. – С вами можно согласиться, что в чашках кофе остывает не так быстро.

– А почему он должен остывать не так быстро? – спросила Франсуаза.

– Поверхность испарения меньше, – с апломбом заявил Пьер.