– Знаете, ничего интересного на этом вернисаже не будет, – сказала Франсуаза, – у подопечных тетушки никогда не бывает и тени таланта, у нее верная рука.
– Мне на это наплевать, – сказала Ксавьер, – меня интересует церемония; живопись всегда наводит на меня скуку.
– Это потому, что вы никогда ее не видели, – сказала Франсуаза. – Если вы пойдете со мной на выставки или даже в Лувр…
– Это ничего не изменит, – заявила Ксавьер. Она поморщилась. – Картина – это строго, это так плоско.
– Если бы вы немного познакомились с этим, то, я уверена, вам бы понравилось, – настаивала Франсуаза.
– То есть я пойму, почему это должно мне нравиться, – возразила Ксавьер, – Нет, я никогда этим не удовольствуюсь; в тот день, когда я ничего не буду чувствовать, я не стану искать причин для чувствования.
– То, что вы называете чувствовать, по сути есть манера понимать, – сказала Франсуаза. – Вы же любите музыку!..
Ксавьер резко прервала ее:
– Знаете, когда говорят о хорошей или о плохой музыке, это не укладывается у меня в голове, – заявила она с агрессивной скромностью. – Я совсем ничего не понимаю, я люблю ноты сами по себе: только звук, этого мне довольно. – Она посмотрела в глаза Франсуазе. – Радости разума – меня это пугает.
Когда Ксавьер упорствовала, спорить было бесполезно. Франсуаза с упреком взглянула на Пьера – ведь это он хотел, чтобы они дождались Ксавьер, мог бы, по крайней мере, поучаствовать в разговоре, а не прикрываться язвительной улыбкой.
– Предупреждаю вас, что в церемонии, как вы говорите, нет ничего забавного, – сказала Франсуаза. – Только люди, которые говорят друг другу любезности.
– Ах! Это же всегда много людей, движение, – сказала Ксавьер страстно-требовательным тоном.
– Вам сейчас хочется развлечений?
– Еще бы! – воскликнула Ксавьер.
Ее глаза загорелись неистовым блеском.
– С утра до вечера быть запертой в этой комнате, да я с ума сойду. Я не могу больше этого выносить, вы не можете себе представить, как я буду счастлива ее покинуть.
– Кто вам мешает выходить? – спросил Пьер.
– Вы говорите, что когда танцуют женщины с женщинами – это неинтересно; но Беграмян или Жербер охотно присоединились бы к вам, они очень хорошо танцуют, – сказала Франсуаза.
Ксавьер покачала головой.
– Если решают веселиться по команде, это всегда выглядит жалко.