В призраков Мэтью не верил. Ну, то есть, вообще-то, верил — например, в то, что в доме номер семь по Стоун-стрит обитают неупокоенные души двух торговцев кофе, убивших там друг друга. Он мог объяснять себе, что эти стуки и глухие удары вызваны оседанием голландских камней в английскую землю, но довольно часто у него было ощущение, что за ним наблюдают, или он слышал тихий смешок или краешком глаза видел тень, пробежавшую там, где тени быть не должно. В таких призраков он верил, но чья неупокоенная душа швырнула горсть шариков в окно водяной мельницы?
Он думал об этом, пусть и не хотел думать — потому что ответа не было. Он убеждал себя, что на самом деле в окно влетели вовсе не стекляшки погибшего мальчика, которые увидел его разгоряченный и измученный болью мозг, а просто какие-то камешки. Какой-нибудь проходивший мимо парнишка с фермы услышал крики дерущихся, заглянул в окно и бросил туда несколько камешков, чтобы один человек не убил другого. А затем, пока Морг бушевал и ярился, мальчишка сбежал.
Но почему этот парнишка нигде больше не объявился? Почему не пошел за констеблем? Почему за все время пребывания Мэтью в Хоорнбеке никакой мальчишка не появился там и не рассказал, что произошло?
Призрак? Но шарики были совсем не призрачные. Упав на пол, они довольно громко стучали, а один больно ударил его в шею. Или же это все-таки были просто камешки?
Мэтью решил так: сделав свои дела здесь и сообщив местному констеблю, что умершие гости миссис Лавджой не попадают в свои могилы, он вернется на водяную мельницу посмотреть, лежат ли там на полу эти шарики — или камешки. Но сперва нужно покончить с сегодняшним делом, а миссис Лавджой должна объяснить, как в ее ловушке для воров оказались спрятанные сокровища Морга. Миссис Лавджой? Миссис Таак?
Какое отношение хозяйка «Райского уголка» имеет к королеве острых колбасок?
Он вспомнил, что сказала Опал о перце, который выращивают в их теплице: «Мизз Лавджой этими перцами гостей кормит. В молотом виде их во всю жратву сует, извините за выражение. Даже соком перечным их утром, днем и вечером поит».
Мэтью смотрел на фонари, покачивавшиеся далеко впереди вместе с повозкой.
«А есть ли в могилах вообще кто-нибудь?» — спрашивала Опал.
Перед его мысленным взором возник образ Хадсона Грейтхауса, сидящего у Салли Алмонд и поедающего за завтраком колбаски миссис Таак. «Ух, дерет так дерет!» — сказал тогда он, вытирая со лба пот салфеткой.
А Эвелин Шелтон сказала: «Они у нас только несколько дней в месяц бывают, так что, если хотите попробовать, поторопитесь заказать!»
— Полегче, полегче, — прошептал Мэтью своей лошади, хотя это он сам вздрогнул оттого, что ему на затылок вдруг как будто легла холодная рука.
Он гнал от себя мысль, только что пришедшую ему в голову. Отказывался впускать ее внутрь. Закрыл книгу на этом месте. Захлопнул крышку гроба. У миссис Таак свиноферма к северу от Николсбурга.
Вот Опал спрашивает: «Но что стало с мистером Белом?»
А потом возникает главный вопрос: что могло произойти со всеми сорока девятью пожилыми людьми, которые якобы были похоронены в «Райском уголке» за пять лет?
Миссис Лавджой? Миссис Таак?
Сестры по преступлению? Или одно и то же лицо?
Мэтью понятия не имел. Он постарался выбросить из головы эти дикие, несусветные и просто тошнотворные измышления и сосредоточился на свете фонарей Башкана. Повозка все ехала вперед, а всадник на лошади, окутанный ночной тьмой, следовал за ней на некотором расстоянии.
Прошло два часа. Мэтью ни на шаг не приближался к повозке и не отставал от нее. Порывом холодного ветра до него донесло зловонный запах свиных отбросов, и он понял, что Башкан прибывает к месту назначения.
Повозка повернула налево. Свет ее фонарей внезапно исчез. Мэтью пришпорил лошадь и через несколько минут увидел лесную дорогу, по которой поехал Башкан. Никаких огней за деревьями не было видно, но свинарником воняло нестерпимо. Он погнал свою скакунью вперед, но даже эта выносливая лошадь возроптала, не желая двигаться дальше. Проехав ярдов пятьдесят-шестьдесят по дороге среди густого леса, Мэтью вновь увидел фонари. Он тут же спешился, отвел лошадь в чащу и привязал к дереву. Набравшись храбрости, он оставил треуголку и плащ в седельной сумке и крадучись двинулся в сторону желтого слоистого дыма, что висел в воздухе, отравленном миазмами вонючего свинарника, от которых к горлу подступала тошнота.
ebooksa