Мэтью поразился тому, до чего же слаб его голос. Как быстро летит время: сегодня ты молодой человек, а завтра уже готов стать гостем «Райского уголка».
— Это ваше третье утро здесь.
— Значит, сейчас день?
Но где же солнечный свет? Ведь тут должны быть окна.
— Когда я в последний раз смотрел на часы, было начало третьего. Ночи.
— Полуночник, — скрипучим голосом произнес Мэтью.
— Вам нужно бы воздать хвалу полуночникам. Это благодаря сове по имени Эштон Маккаггерс вас своевременно доставили ко мне.
— Помню…
Что он помнит? Одноглазый призрак, выскальзывающий из стены? Укус в шею сбоку? Да. Точно. Сердце у него снова заколотилось, и он сразу весь взмок от пота. Кровать и без того казалась ему тонущей лодкой.
— Рипли, — сказал Мэтью. — А с ним что?
— Он нуждается в новом лице и в настоящее время пребывает в арестантской палате больницы на Кинг-стрит. Вряд ли он в ближайшее время сможет говорить. За это будьте благодарны рабу Маккаггерса.
— Как Зед там оказался?
— Ну если коротко, он вышиб дверь. Насколько я понимаю, невольник сидел на крыше ратуши и увидел свет в ваших окнах. Он доложил об этом — очевидно, он как-то умеет это делать — своему хозяину, а тот пожелал угостить вас бутылкой бренди в честь вашего возвращения. Ну и, кажется, услышали, как разбилось стекло. Так что, повторюсь, скажите спасибо совам — белым и черным.
— Почему? — спросил Мэтью.
— Что — почему?
— Секунду. — Мэтью нужно было составить вопрос заново: не успев дойти от мозга до губ, он куда-то ускользнул. — Почему меня доставили к вам? Есть врачи и поближе к Стоун-стрит.
— Есть, — согласился Мэллори, — но никто из них не поездил по миру столько, сколько я. И никто из них ничего не знает о лягушачьем яде, которым была смазана стрелка, поразившая вас, и, разумеется, о том, как смягчить его неблагоприятное воздействие.
— Как? — спросил Мэтью.
— Мы играем в игру «угадай вопрос»?
— Как вы смягчили?