Мистер Морг

— Ну вот! — Мэтью сделал движение, как будто хотел отмахнуться от Оберли. — Ерунду вы говорите! Разгоряченное воображение не знает границ! — Он решил, что хватит с него этого дома. Свою работу он сделал. Пора одеваться, собирать вещи и отправляться домой — там его место. — Я бы хотел в течение часа уехать в Нью-Йорк. Вы можете дать соответствующие распоряжения?

— Еще рано, но… да, сэр. Могу.

— Вам нет необходимости ехать со мной. Я вполне сам смогу добраться до дома.

— Как вам будет угодно, сэр. Мне все равно нужно будет заниматься приготовлениями к похоронам. Надо уведомить викария Бэррингтона. Я заплачу вам остальную часть вашего гонорара. — Оберли пошел было прочь, но потом остановился. Мэтью показалось, что слуга с печальными глазами стал выше ростом. — Я рад, мистер Корбетт, что вы приехали к нам, дабы выполнить эту работу. Знаю… вся эта затея казалась вам каким-то издевательством, но я думаю… во всяком случае, мне хотелось бы думать, что ваше присутствие принесло лорду Мортимеру некоторое утешение. Не могу сказать, что он был хорошим человеком. Не могу сказать, что знаю, где сейчас пребывает его душа. Единственное, что я знаю… это то, что он был моим хозяином.

Сказав это, он неспешно зашагал по коридору, и больше Мэтью его не видел.

Мэтью пришлось спуститься по скользкому склону туда, где лошади и карета простояли всю ночь. Кучер оставался там и согревал лошадей одеялами, а себя — горячим чаем и кукурузным печеньем, которые приносила Бесс. Он немного поворчал, когда Мэтью объявил, что готов к долгой поездке обратно, но через пару минут Мэтью уже был внутри кареты и ее колеса вращались — пусть и медленно из-за того, что дорога все еще была местами покрыта белеющим льдом.

Они отъехали недалеко, когда Мэтью почувствовал, что карета едет почти со скоростью пешехода. Он выглянул в окно и увидел, что они подъезжают к дубовому мосту.

— Там что-то случилось! — сквозь шарф сообщил кучер.

Мэтью вытянул шею, чтобы лучше видеть. Карета почти остановилась. На мосту стояла группа мужчин, а на его настиле лежало… что-то, накрытое белой простыней.

Карета окончательно остановилась. К окну, из которого выглядывал Мэтью, подошел высокий, стройный человек с прожилками на лице, раскрасневшемся от холода. Под высоким лбом глубоко сидели карие глаза, а из-под зеленой шерстяной шапки выбивались завитки седых волос.

— Сэр, я викарий Бэррингтон, — сказал подошедший. — Вы живете где-то поблизости?

— Нет, я из Нью-Йорка. Возвращаюсь туда. А что стряслось?

— Боюсь, случилась трагедия. Погибла молодая женщина.

— Молодая женщина? — У Мэтью подпрыгнуло и заколотилось сердце. — Что произошло?

— Сторож услышал какой-то грохот. Он думает, что над мостом сломалась ветка со льдом и ударилась о крышу. Шум, должно быть, напугал лошадь. Та сбросила женщину, и она сломала шею о перила. Тело лежит здесь, потому что… кажется, никто не знает, кто она. Я пытаюсь найти хоть кого-нибудь, кто ее знает. Не могли бы вы взглянуть на нее, молодой человек?

— Я посмотрю. — Он стал выходить из кареты. Если это Кристина Мортимер, то действительно случилась трагедия: хоть как-то помириться с отцом, обрести какой-никакой мир в душе — и потом вот так погибнуть. — Когда это произошло? Пару часов назад?

— О нет, сэр, — сказал викарий. — Сторож говорит, что перед девятью часами.

Мэтью замер, успев лишь наполовину выбраться из кареты.

— Перед девятью часами? Сегодня утром?

— Сэр, сейчас только половина девятого. Это случилось вчера перед девятью часами вечера.