С. 109. damozel (дева) – намекает на знаменитые стихи английского поэта, переводчика и художника-прерафаэлита Данте Габриэля Россетти (1828–1882) «The Blessed Damozel» («Блаженная дева», 1850), написанные под влиянием «Ворона» Э. По. В отличие от «Ворона», в котором герой тоскует об усопшей подруге, в стихах Россетти дева с небес с грустью смотрит на своего возлюбленного. В 1870-х гг. Россетти по мотивам своего стихотворения создал одноименную картину, флоральные, аркадские и любовные мотивы которой Набоков мог учитывать в связи с Адой и Ваном.
С. 110. …беловатые кружки <…> тургеневской Катей… – Хотя смуглая Катя Локтева в романе «Отцы и дети» (1862), «девушка лет восемнадцати», наружностью мало напоминает белокожую Аду, последняя разделяет с ней несколько черт. В XVI гл. «Отцов и детей» Катя описана следующим образом: «Все в ней было еще молодо-зелено: и голос, и пушок на всем лице, и розовые руки с беловатыми кружками на ладонях, и чуть-чуть сжатые плечи… Она беспрестанно краснела и быстро переводила дух» (Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинения. Т. 7. С. 77). Столь же легко краснеет и Ада, и ту же свойственную ей подростковую зажатость плеч отмечает Ван Вин, обсуждая ее сценическую карьеру: «он напомнил ей, как тот же постановщик, Г. А. Вронский, сказал ей, что она достаточно хороша собой, чтобы однажды стать дублершей Леноры Коллин, которая в двадцать лет была такой же привлекательно неуклюжей и так же напрягала и поднимала плечи, когда пересекала комнату» (Ч. 2, гл. 9).
Culex chateaubriandi Brown – этот вымышленный вид комара, в номенклатурном обозначении которого использовано имя Шатобриана, важное звено в цепочке аллюзий на повесть Шатобриана «Рене», в которой Амели, сестра экспатрианта Рене, сознается в своей преступной страсти к нему. Во французском языке «комар» и «кузен» (официальная степень родства Вана по отношению к Аде) – одно слово (cousin); эту линию поддерживает в «Аде» игра со словами «insect» (насекомое) и «incest» (инцест), а также обращение Ады к Вану «cher, trop cher René» – прямая цитата из письма Амели к брату (подр. см.: Cancogni A. Nabokov and Chateaubriand // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. E. Alexandrov. N. Y. & L., 1995. P. 384–388). В «Комментариях» к «Евгению Онегину» Набоков назвал «Рене» гениальным сочинением величайшего французского писателя своего времени, подробно изложил его содержание и обратил внимание на завуалированную в нем тему инцеста (КЕО, 499–500). А. Аппель проследил в «Аде» ряд важных реминисценций из Шатобриана и пришел к выводу, что «Шатобриан и Байрон значат для “Ады” столько же, сколько По и Мериме для “Лолиты”» (Appel A., Jr. «Ada» Described // Nabokov. Criticism, reminiscences, translations and tributes. L., 1971. P. 180).
В интервью 1975 г., отвечая на вопрос о бабочках в «Аде», Набоков заметил, что «никто до него еще не описывал в романах выдуманных, но с точки зрения науки возможных бабочек» (Nabokov V. Interview with Bernard Pivot for Apostrophes (1975) // TWS, 466). Так и созданный им «шатобрианов комар» вполне правдоподобен с точки зрения систематики и напоминает реальный вид кулекса, классифицированный как «Culex browni Komp, 1936», где culex (комар настоящий) – латинское название рода насекомых, а browni – латинизированное имя ученого, C. G. Brown’а, поймавшего его голотип. Энтомологу Набокову принадлежит честь открытия нескольких новых видов бабочек и первичных описаний их голотипов, благодаря чему его имя значится в их названиях и в международных классификаторах чешуекрылых. В 1955 г. сестра Елена писала Набокову: «В Сов. Союзе имеется некто В. А. Набоков, написавший “Руководство по борьбе с малярийным комаром” (1952). Как мило!» (Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 81).
Шатобриан (Шарль) – совмещены имена двух французских писателей и поэтов: Франсуа Рене де Шатобриана и Шарля Бодлера (1821–1867).
С. 111. …«Бостонский Энтомолог» <…> 1840 года. – Отсылка к одному из самых авторитетных научных журналов по энтомологии лондонскому «The Entomologist», который начал выходить в 1840 г. и в котором в 1920 г. Набоков опубликовал свою первую энтомологическую работу «A Few Notes on Crimean Lepidoptera» («Несколько заметок о крымских чешуекрылых»).
Этот Шатобриан не состоял в родстве с великим поэтом <…> рожденным между Парижем и Танье… – Шатобриан родился в Сен-Мало, на северо-западе Франции. Шарль Бодлер родился в Париже. Топоним Танье (Tagne) не имеет, по-видимому, отношения к французской деревне Tagné, расположенной вблизи города Шоне, и, как предположил Бойд, образован Набоковым от фр. «montagne» – гора, на что намекает соседство этого слова с Tagne в нижеследующем стихотворении; разделенное на две части, «montagne», таким образом, каламбурно прочитывается как «mon Tagne» – «мой Танье». Ср. «Perestagne» в Ч. 3, гл. 8.
Mon enfant… – Совмещены и переиначены два стихотворения: «Романс к Элен» (1806) Шатобриана, вошедший позднее в его новеллу «Приключения последнего Абенсерага» (1826), и «Приглашение к путешествию» (из сб. «Цветы зла», 1857) Бодлера. Третья секстина «Романса» начинается так: «Ma soeur, te souvient-il encore / Du château que baignait la Dore?» (эти строки, «Сестра моя, ты еще помнишь / Замок, который омывал Дор?», повторятся в трехъязычном стихотворении в Ч. 1, гл. 22 романа); пятая, заключительная строфа: «Oh! qui me rendra mon Hélène, / Et ma montagne, et le grand chêne!». Стихи Бодлера также обращены к сестре: «Mon enfant, ma soeur, / Songe à la douceur…» («Дитя мое, сестра моя, / Подумай о сладости…»). В примеч. Дамор-Блока отмечено, что строки «Oh! qui me rendra mon Hélène, / Et ma montagne, et le grand chêne!» – один из лейтмотивов «Ады».
Арделия – это редкое имя связывается с упомянутой в предыдущей главе ардиллой (исп. белка), с Адель из стихотворения в Ч. 1, гл. 22 и с лат. ardens (пылкий, страстный) (АНМС, 174).
…Люсеттиной и Люсильиной <…> крови. – В. Е. Набокова указала, что Ладора, название протекающей в Ардисе реки, а также большой дуб и холм («ma montagne») заимствованы из «Романса» Шатобриана, «большого любимца В. Н.», и что упоминание Люсиль (как варианта имени Люсетта) также обращено к французскому писателю, поскольку «таково было настоящее имя его сестры, в которую он был влюблен» (Nabokov Véra [A Letter to the Editor] / New items and work in progress // The Vladimir Nabokov Research Newsletter / Ed. by S. J. Parker. 1984. № 12. Р. 12–13).
«Сладко!» – восклицал, бывало, Пушкин… – В мае 1828 г. влюбленный в Анну Оленину Пушкин посетил ее в усадьбе Приютино под Петербургом. 21 мая того же года П. А. Вяземский писал жене: «Ездил я с Мицкевичем вечером к Олениным в деревню в Приютино, верст за 17. Там нашли мы и Пушкина с своими любовными гримасами. Деревня довольно мила, особливо же для Петербурга: есть довольно движения в видах, возвышения, вода, лес. Но зато комары делают из этого места сущий ад. Я никогда не видал подобного множества. Нельзя ни на минуту не махать руками, поневоле пляшешь комаринскую. Я никак не мог бы прожить тут и день один. На другой я верно сошел бы с ума и проломил себе голову об стену. Mickiewicz говорил, que c’est une journée sanglante [что это кровавый день]. Пушкин был весь в прыщах и, осаждаемый комарами, нежно восклицал: сладко» (Цявловская Т. Г. Дневник А. А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы. М.—Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1958. Т. II. С. 254). С этим отрывком из письма Вяземского, впервые опубликованным в 1929 г. М. С. Боровковой-Майковой, Набоков мог познакомиться по первому тому книги В. В. Вересаева «Пушкин в жизни», пятым изданием которой (1932) он пользовался, комментируя «Евгения Онегина» (КЕО, 374).
Описания летних вечеров в Ардисе напоминают начало «Семейной хроники» Аксакова, в которой летнему нашествию комаров отведено много места. Ср.: «Смешно сказать и грех утаить, что я люблю дишкантовый писк и даже кусанье комаров: в них слышно мне знойное лето, роскошные бессонные ночи, берега Бугуруслана, обросшие зелеными кустами, из которых со всех сторон неслись соловьиные песни; я помню замирание молодого сердца и сладкую, безотчетную грусть, за которую отдал бы теперь весь остаток угасающей жизни» (Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. С. 91–92).
С. 112. диптерист – специалист по двукрылым насекомым, к которым относится и комар.
С. 115. in copula – во время копуляции (лат.).
Винтергрин (Wintergreen) – еще одно ботаническое имя среди многих других в романе: таково английское название распространенных в Северной Америке вечнозеленых растений семейства вересковых; в русском языке – грушанка или гаультерия.
С. 116. Дронго – неудачник, дурак (австрал.). Этот термин, вошедший в широкое употребление в начале 1940-х гг., происходит от клички скакового жеребца, который в 1920-х гг. участвовал во множестве австралийских дерби, но, несмотря на хорошие результаты, ни разу не пришел первым. Дронго как имя нарицательное приобрело юмористическую окраску благодаря газетным репортерам, обратившим внимание на то, что незадачливый скакун получил свою кличку по названию распространенной в Австралии птицы, известной своим задиристым характером (Australian Folklore: A Dictionary of Lore, Legends and Popular Allusions / Compiled by W. Fearn-Wannan. Melbourne, 1970. P. 200.). Как и в других подобных случаях в романе, к поиску верного значения направляет скрытая подсказка, в данном случае – упомянутая следом иллюстрация с изображением символа Австралии кенгуру.
С. 117. …только во французских любовных романах les messieurs hument запах молодых особ». – Отсылка ко второй части романа Пруста «В сторону Свана»: Сван впервые ласкает Одетту в экипаже под предлогом поправить и понюхать орхидеи в ее волосах и в вырезе ее платья. В университетских лекциях о Прусте Набоков назвал эту сцену «знаменитой, но не слишком убедительной» (Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1998. С. 310).
С. 118. …«Les Sophismes de Sophie» м-ль Стопчиной в серии «Bibliothèque Vieux Rose»… – «Софизмы Софи» обыгрывают название автобиографической повести популярной детской писательницы графини Софьи де Сегюр (урожд. Ростопчиной, 1799–1874) «Злоключения Софи» («Les Malheurs de Sophie», 1858), в русском переводе (1869) А. А. Разимова «Сонины проказы». Обыграно и название иллюстрированной книжной серии «Bibliothèque Rose» («Розовая библиотека»), основанной в 1856 г. издательством «Hachette» и выпускавшей книги мадам (а не мадемуазель, как в мире Антитерры) де Сегюр. Сочетание «vieux rose» означает «темно-розовый» (обложки книг этой серии были темно-розового цвета), однако прилагательное «vieux» само по себе означает «старый»; Набоков тем самым подчеркивает, что речь идет о старой книжной серии, которая в 1959 г. была переименована в «Новую розовую библиотеку» («La Nouvelle Bibliothèque Rose»). В «Других берегах» он вспоминал: «Мне лет восемь. Василий Иванович поднимает с кушетки в нашей классной книжку из серии “Bibliothèque Rose”. Вдруг, блаженно застонав, он находит в ней любимое им в детстве место: “Sophie n’était pas jolie…” [Софи не была хорошенькой]; и через сорок лет я совершенно так же застонал, когда в чужой детской случайно набрел на ту же книжку о мальчиках и девочках, которые сто лет тому назад жили во Франции тою стилизованной vie de château [усадебной жизнью], на которую Mme de Ségur, née Rostopchine добросовестно перекладывала свое детство в России, – почему и налаживалась, несмотря на вульгарную сентиментальность всех этих “Les Malheurs de Sophie” <…> тонкая связь с русским усадебным бытом» (ДБ, 81–82).
…Горящий Амбар раньше Чердака или Чердак был первым? Конечно, раньше! – Отсылка к известному логическому парадоксу «Что было раньше – курица или яйцо?» (ср. в Ч. 4 романа: «Поразмышляйте над Яйцом, как сказал галльский петух своим курицам»). Намеренно путаная фразировка не дает прямого ответа на вопрос, происходила ли сцена на чердаке, описанная в первой главе романа, раньше нижеследующей сцены в библиотеке во время пожара, или наоборот.
…потеряла на главной лестнице отороченную горностаем туфельку, как Ашетт в английской версии. – В оригинале англ. miniver (мех горностая), в котором Набоков обыгрывает англ. mini (мини) и обращает внимание на лингвистический казус: это название происходит от старофранцузского menu-vair – тонкий (или мелкий) мех, как, предположительно, называли не горностаевый, а беличий мех. В «Пнине» профессор словесности Тимофей Пнин возвращается к старому спору о материале башмачков Золушки и предлагает русский источник во французском термине: «<…> башмаки Сандрильоны сделаны не из стекла, а из меха русской белки – vair по-французски. Это, сказал он, типичный пример выживания более жизнеспособного слова, ибо verre [стекло] лучше запоминается, чем vair, которое, по его мнению, происходит не от varius, пестрый, а от веверицы, славянского слова, означающего красивый, бледный мех, как у белки зимой, с голубоватым, или, лучше сказать, сизым, колумбиновым оттенком – от латинского columba, голубь <…>» (пер. Г. Барабтаро). В Словаре Даля отмечено, что веверица – это пушной зверек, которым платили дань, – вероятно, ласочка, горностай или белка (горностай и ласочка летом бурые, зимой белые; белая веверица зимнего улова). В написанной Шарлем Перро французской версии народной сказки (1697) Золушка теряет pantoufle de verre (стеклянную туфельку). Ашетт, набоковский вариант прозвища «Золушка», образован от англ. ash (зола) и вошедшего в английский язык французского суффикса – ette, служащего для образования уменьшительных форм; он близок немецкой версии братьев Гримм (1812), в которой героиня сказки носит имя Aschenputtel (Золушка) и напоминает англ. nymphette (нимфетка, маленькая нимфа), старый поэтичный термин, наделенный Набоковым в «Лолите» новым значением.