Аскольд с трудом совладал с яростью, вспыхнувшей молнией от прерванного завтрака. «Остатки» малинового мороженого были на редкость хороши, а последняя капля способна избавить от преждевременных мук голода до будущего воскресенья. Но право Корнеуса неоспоримо.
Девочка закрыла глаза и провалилась в самый глубокий и мрачный сон когда-либо виденный ею. За её родителей Корнеус был спокоен, взрослые умеют справляться с соблазном.
Они ушли также тихо, как и вошли, крадучись, заглушая в себе волнение и дикую радость. В подвале, у дыры в стене они нашли взрослых, те были взбудоражены не меньше.
– Домой, живее, – скомандовал отец и исчез в темноте провала.
Дорогу каждый раз отыскивали без трудностей, наизусть зная все замысловатые повороты и зигзаги подземелья. Ползя по влажноватой поверхности земляного хода, Корнеус всё еще слышал биение сердца девочки, ощущал на языке малиновый вкус её жизни и помнил взгляд.
Ему было жаль. Он бы хотел иначе. Те, у кого бралась жизнь, позже просыпались уставшими и разбитыми. Конечно, им достаточно было хорошенько покушать и отоспаться, чтобы восстановиться. Были и те, у кого едва оставалось жизни по недогляду Корнеуса. Эти очухивались бледными и зачастую хворали, но после недельки в постели, приходили в былую норму. А если кто, как та девчушка и просыпался во время утреннего визита, то потом сразу забывал о незваных гостях; оставалось навязчивое ощущение неприятного сна, да и оно скоро улетучивалось.
Корнеусу было жаль. Он бы хотел иначе. Но иначе быть не могло. Чтобы жить среди людей и быть видимым для них, нужна жизнь, чужая жизнь. А где ещё её взять духам, как не у живых?
Портрет
Ещё с первого дня Виктора предупредили:
– Тебе до чёртиков надоест присматривать за картинками, отгоняя от них особо назойливых посетителей.
Но на то и работа смотрителя музея: нести почётную каждодневную вахту в закреплённом за ним помещении. А люди суть – море: когда спокойное, штилевое, а порой и до несносного шторма с девятым валом доходит.
Под бдительным оком Виктора в надёжной безопасности пребывали полотна и фарфор начала прошлого столетия. В каждом зале есть своя прима или король. И у Виктора жемчужиной введенных ему владений была огромная на полстены картина кисти известного мастера. Три томные девы в строгих платьях длиною в пол кротко взирали на любого, кто внимательно вглядывался в их старомодный облик. Но Виктор за месяц работы приметил, что дамочки непросты, какими кажутся мимолётным посетителям. Или хотят казаться. В тех взглядах таилось нечто порочное, вот только словечко для этого подобрать молодой смотритель никак не мог.
На фарфоровый бело-голубой сервиз пришлые зрители бросали дежурный взгляд: подумаешь, невидаль какая. А вот Виктор порой засматривался хрупким изяществом чашечек, из которых и сделать-то возможно всего пару глотков.
В часы музейного затишья ему представлялось, как те самые скромницы с картин сиживали на мягких, обтянутых голубым шёлком стульях. Круглый кофейный столик стоял поблизости. На его полированной столешнице гордо восседали элегантный кофейник и чашечки с блюдцами. И струйки кофейного пара змеились в воздухе. О чём же они секретничали за чашечкой кофе? То, что секретничали, он не сомневался, в их глазах теплились искорки шалости. А щёчки? Этот, едва уловимый румянец при стыдливом взгляде, несомненно, печать тайны.
– Вик!
Голос долетел из соседнего помещения, со стороны лестницы. Ну, конечно, смена закончилась, смотрителям пора выключать свет и идти домой. Дневная вахта подошла к концу.
Он погасил свет в своём зале и двинул к лестнице. Но тут что-то побудило его обернуться. В самой дальней комнате, соединённой с другими залами музея смежными дверьми, образующими протяжённый коридор, – горел свет. Только там. Первым порывом было, идти куда шёл и не думать о подобных мелочах. Мало ли, смотритель либо забыл вырубить свет, либо замешкался и вот-вот выключит электричество.
Но тут свет моргнул, затем как-то странно задрожал, погас и снова вспыхнул. Виктор всмотрелся в надежде различить какое-нибудь движение, но ничего не заметил.
– Вик, пора! – раздался повторный сигнал от охранника снизу. – Ваши уже ушли. Только ты остался.
– Сейчас! – крикнул Виктор, а сам не отрывая взгляда от дальней точки света, направился в её сторону.
ebooksa