Истории-семена

На этот раз нити судьбы привели его в Безводное царство. Так уж вышло, во всём крае не водилось ни единой речки, ни маломальского озерца, и земля давным-давно должна была обратиться в мёртвый песок. Но добрые чары хранили земли Безводного царства, с их помощью деревья и травы питали себя жизненной влагой, дотягиваясь до неё длинными крепкими корнями. И почва в тени растительных крон не сохла, а люди благополучно жили на земле.

Однако Маркус желал узнать больше об этом чудном крае, где, по слухам, воду жители добывали не на земле, а в небесах. Поговаривали, будто бы при царском дворе служили охотники, что верхом на ручных драконах ловили сетями облака, из коих и выжимали драгоценную воду. Само собой, охота на крылатых тварей в здешних пределах строго воспрещалась, а нарушителя ждала жестокая кара.

О том, что где-то в Безводном царстве может таиться чудесный фонтан, рыцарь не сильно заботился, и логика была проста: если в тех местах нет ни единого водоёма, то откуда там взяться волшебству, когда единственная магия заключалась в том, чтобы плодотворная почва не обратилась пустыней. А вот от лишних серебряных монет Маркус бы не отказался, карман-то звенел пустотой. Потому несколько месяцев рыцарем при дворе Безводного царства – с него не убудет. Никуда фонтан от него не денется.

В изумлении въезжал на черногривом коне воин в безводные земли, диву давался он цветущим полям, высокорослым лесам и пышным нивам. Рука в железной перчатке стиснула рукоять меча, когда над его головою, высоко в облачном небе пронеслись несколько крылатых ящеров, устрашая поднебесье громовым рёвом, точно предвестники грозы. На каждом драконе наёмник разглядел всадников, те ловко и уверенно держались в сёдлах, будто не грозные змеи были под ними, а смирные кони.

Ближе к вечеру Маркус был удостоен чести быть представленным правителю Безводного царства, царю Волдхару. Перед вечерней трапезой царь принял гостя во дворце, белом тронном зале, где после краткой беседы, обещал дать ответ на следующее утро. Причиной сомнения служило то, что войско в Безводье насчитывало достаточное количество мужей, пусть и меньшее, чем у прочих правителей Староземья. Волдхар слыл мирным государем, предпочитая в любой ситуации находить бескровное решение. Потому и рыцарская дружина его считалась самой малочисленной в Староземье. Царь считал, что каждый новый воин в его царстве – это намёк соседям на готовность к будущей войне, а такового намерения у него не было и в помине. Но и полностью отказаться от войска Волдхар не смел: без защиты любой осмелится покуситься на благоденствие его народа, за который он в ответе. Посему большой удачей было поступить на службу к монарху Безводного царства, поскольку о щедрости и милости его слухи ходили немалые. А что ещё нужно рыцарю, у которого за душой, кроме чести и коня ничего нет?

Во время ужина в пурпурном зале, где за широкими рядами дубовых столов щедро угощались придворные и царская дружина, внимание Маркуса привлекла старуха, восседавшая по правую руку от правителя. Фигура старой женщины походила на кривую клюку с сильно изогнутой рукоятью. Старость и жизнь порядком скрючили её хрупкое, сухое тело, которое с ног до головы бедолага прятала в покровах свободных одежд цвета ночи. Так странна была старуха подле молодого, полного жизни государя, что Маркус не сдержал своего любопытства и поинтересовался у соседа по застолью: кто та такова и кем приходится царю?

Ответ вызвал в нём лёгкую дрожь, с которой, впрочем, он тут же сладил. Старуха эта была чародейкой Эрной, наставницей Волдхара с младенческих лет и верным советником государю во всех важнейших делах Безводного царства. Каковою она была в молодости, никто не знал и слыхом не слыхивал, так, будто она образовалась в этих землях уже согбенной старицей. Однако и худого ничего о ней никто сказать не смел, ибо зла та не творила, во всяком случае, известного людям.

Колдунья почувствовала на себе взгляд чужеземца и, повернув в его сторону голову, обратила на него взор: ясные, полные жизни очи прожгли до нутра Маркуса непостижимо пронзительной синевой. Столько воли и юности исходило из её очей, что гость оторопел и на мгновение испугался, что этот взгляд очарует и обратит его в камень, так он был силён.

Но явно скоро утратив интерес к незнакомцу, Эрна отвела глаза и до конца трапезы будто забыла о присутствии гостя.

Однако когда царь и его приближённые насытились и оставили трапезный зал, дабы отправиться, кому куда положено, чародейка возникла перед Маркусом, точно древний дух, выйдя из густой тени одного из множества закоулков мрачного коридора. Её явление стало досадной неожиданностью, и рыцарь второй раз за день схватился за рукоять меча, с которым нигде не расставался.

– Не нужно меня опасаться, воин, – сухим и чуть насмешливым голосом произнесла Эрна. – Мне ли тягаться с могучим мужем?

– Я знаю, кто ты, и мой меч вряд ли защитит меня от твоих чар, – нервно откликнулся Маркус, но на всякий случай принял грозный вид. – Но я не боюсь тебя, и если того требует судьба, погибну с мечом в руке.

– Раз знаешь, тогда оставь в покое меч и ступай за мной, Маркус – свирепый воитель, – невозмутимо прокаркала старуха и, заметив изумление на лице рыцаря, она с усмешкой добавила. – Да, мне известно кто ты и зачем явился в эти края. Если желаешь обрести то, ради чего рыщешь, словно голодный волк, по землям Староземья, ступай за мной без лишних слов. Одно слово и я исчезну, а ты так никогда и не отыщешь фонтан с чудо-водою.

Маркус обомлел от слов чародейки, нерешительность впервые сковала его ноги.

– Поспеши, воин, пока луна не взошла на небеса, – поторопила его Эрна, – иначе сила источника не откроется тебе, и путь твой окажется напрасен. По счастливой воле сегодня тот день и час, когда вода источника полна живительных сил. Поторопись же, рыцарь!

Маркус дрогнул и стряхнул с себя сомнения, что крепкими чарами давили к земле. Он бросился за старухой, не раздумывая, сломя голову. Её тщедушная, согбенная фигура чёрной тенью плыла впереди, но к удивлению спесивого воина, нагнать старую женщину ему оказалось не под силу. Едва он достигал её на очередном повороте в лабиринте протяжённых коридоров, как её облачённое в балахон тело, тут же упорхало далеко вдаль и принимало образ тёмного силуэта впереди, настойчиво подзывавшего сухой рукою.

Сумерки за крохотными оконцами наливались теменью, но даже когда полумрак наполнил собою каменные своды и просторы коридоров, а тени слились с темнотою, даже тогда фигура Эрны выделялась среди прочего ярчайшей тьмою, аспидным маяком. Вскоре идти стало проще, слуги разжигали в проходах настенные факелы, а те достаточно освещали парадные и тайные лестницы, рассеивая серую тьму в зловеще пустых и дальних уголках дворца.

Через низкую, оббитую массивными листами бронзы дверь они выбрались наружу, прямиком в царский сад. Звёзд пока ещё не было видно на блёкло-сером небосводе, да и ветерок, легонько трогавший макушки деревьев, почти угас, но из того, что Маркус вызнал за вечерней трапезой, не стоило доверять видимому покою вечера. Безводное царство славилось непредсказуемыми ветрами, которые могли разбушеваться в мгновении ока так же скоро, как и впасть в блаженный сон. Потому рыцарь не мог позволить себе расслабиться и довериться убаюкивающим, ласкающим его длинные волосы касаниям ветра.

Старуха прытко сновала впереди меж строгими рядками деревьев, явно наизусть зная все дорожки сада. Маркусу же приходилось идти вслепую в потёмках, частенько запинаясь о древесные корни и оступаясь на так некстати попадавшихся под ноги камешках. Счастье старухи, что она была в стороне и не могла расслышать всё, что вырывалось из уст воина, когда острая ветка в темени царапала ему лицо или носок сапога слёту натыкался на что-то твёрдое. Она бы много довольно нелестного узнала о своей персоне.

Сумрак сгущался сильнее, высь над головою Маркуса обрела цвет мокрой земли, скоро должна была зажечься первая звезда. Его глаза впереди уловили слабое, трепетное мерцание, как раз меж густой стеною кустов. Чародейка шла прямиком туда. Маркус поймал себя на мысли, которую тут же и прогнал: с каждым шагом спина Эрны становилась прямее, а сама она выше и крепче. «Игра теней, да и только», – успокаивал себя рыцарь, ступая следом за старицей.