Мы лучше

– Артур Конлон.

– Приветствую вас, сэр, – оживленнее произнес он, обратившись в сторону зеркала, и продолжил, – я никого не приводил сюда извне, – начал он медленно и размеренно – и также отсеку лишнее, сказав, что тот человек здесь не работает. Когда ты ушел, я ещё несколько часов оставался один, спокойно проверял техническое состояние, пока не понял, что весь функционал работоспособен. Не в полную меру, но уже можно провести первый тест. – Бенджамин перевел взгляд с Кристофера на предполагаемое место Артура и обратно, произнеся без капли вины или сожаления, – я не сдержал своего любопытства. К сожалению, стоило мне включить его, как все вышло из‑под контроля быстрей, чем я успел понять, что все идет не по плану. Ты прав, я живу проектом, живу мечтой и она же, заставила меня сделать то, что я сделал. Обороты были бешеные, сеть перегрузилась, провода стали плавиться. Выплеск энергии откинул меня в сторону. Я не просчитал такой результат и получил полное обесточивание, сожженные платы, но кое‑что все же сработало и, – он промедлил, – оттуда вышел человек, тот самый, с которым вы меня нашли. Я честно думал, до такого результата ещё работать и работать, но каким‑то образом, это – случилось.

– «Это»?

– К нам пришел человек из другого времени.

Кристофер посмотрел в сторону двухстороннего зеркала, пытаясь определиться насчет своего отношения к словам Бенджамина. Артур Конлон сделал глубокий вдох и выдох, окончательно доведя свое предчувствие до апогея, где обратного пути он уже не видел, и списать все на непонимание или неурядицу не получится, он в центре события, результат которого невозможно в данный момент предречь. Снова он заметил в себе последствия возраста, приближающегося к пятидесяти, в виде мимолетного, но четкого и явственного желания оказаться не здесь, а дома, продолжая общение с детьми, а не решать проблемы, которые он не раз предчувствовал. Большинство сотрудников, несмотря на высокое образование и введенный режим работы, все же больше мечтатели в руках коих, по его подозрению, слишком большие возможности, и с которыми он и его заместители иногда чувствуют себя няньками.

– Ты же говорил, что строишь всего лишь прототип, своего рода механический симулятор машины времени? – Напористо и твердо произнес Кристофер, – даже не верится, что говорю это всерьез…

– Возможно, я немного приврал.

Сложно было понять чувства Бенджамина, вызванные то ли слишком спокойным тоном такого признания, то ли фактом лжи от того, кто прекрасно знает его отношение к этому. А вот Артур Конлон окончательно почувствовал себя той самой нянькой, словно дети перед ним еще до того юные, что попросту не знают ни последствий, ни ответственности, безудержно воплощая фантазию всеми доступными способами.

– Создавая симуляцию, с каждым новым винтиком и этапом, удержаться от того, как легко приблизиться к реальному прототипу, было все трудней, и вот я не успел заметить, как строю рабочую систему, так бывает, заработаешься и не замечаешь ничего. А так как проект маленький, и помимо нас с тобой лишь куча стажеров, не знающих общей картины, а проверок извне просто не было, то я этим воспользовался. Я понимаю всю ответственность и все риски, правда, понимаю. И знаю, как ты относишься к обману, и к моей безалаберности, но вот, что ты должен понять: то, что произошло, – он помедлил, подбирая слова, – это прорыв, какого ещё не было.

– Почему это звучит так, словно ты гордишься собой?

– Давайте все вместе подумаем. Никто не пострадал. Оборудование чинится без проблем, все, что поломалось – больше расходный материал. Главное: нигде ещё в мире не было того, что сделал я, – он не спешил, и выдерживал паузы, – это может звучать странно, безумно и даже страшно. Но факт есть факт: впервые в истории человечества была практика путешествия во времени. Сегодня это перестало быть научной фантастикой. Здесь, прямо перед вами, это – сделал я.

– Ты звучишь так, будто восхищаешься собой больше, чем можешь представить опасность данного открытия. Я виноват, думал ты повзрослел… – с открытым разочарованием произнес Кристофер, покачивая головой в стороны.

– А ты будто не знал, что это за проект! Ведь именно ты, Кристофер, позволил все это воплотить и следил за работой с первого дня, все эти годы. Я с самого начала объяснял, что я делаю и как это важно для меня, в частности. Это же не охота на ведьм, верно? Ваши слова. Так что, может, займемся делом, а не пустословием!?

– Ты все так же легкомыслен. Одно дело, быть готовым к техническим испытаниям и знать варианты, действия или противодействия результату. Другое – когда оно сваливается вот так на голову.

– Без обид, но это уже напоминает пустословие. Что случилось, то уже не вернуть, так что я предложу простое и объективно правильное решение, а именно – просто поговорить с ним, вот и все.

В этот момент вошел мистер Конлон, игнорируя Кристофера, подошел прямо к допрашиваемому. Строго глядя на него, держа руки за спиной, он спокойным и увесистым тоном начал:

– Если судить отрешенно, вы и вправду совершили открытие, это я признаю. Люди науки, даже в общей совокупности всех открытий и достижений, несомненно, принесли в этот мир пользы неисчислимо больше, чем было вреда от этих самых открытий и достижений. Но есть одно важное качество, которым, к сожалению, многие здесь не обладают. Возможно, это закономерность, но я считаю, что такое понятие как ответственность, имеет место быть всегда и везде, а его среди людей вашего ума и, в частности, возраста немного. Но, видимо такова цена, моя задача же быть сдерживающим фактором ваших потенциалов и энтузиазмов, и сейчас я лишь вижу подтверждение своих убеждений. Так вот, на данный момент картина следующая: вопреки всем инструкциям и правилам, вы, мистер Хилл, испытали результат своих трудов без поддержки, без разрешений, без охраны и, конечно же, без запасного плана. По факту вам повезло, это даже можно считать везением, что никто не пострадал, а это место, приютившее вас, ещё стоит на месте. Но это не значит, что есть повод ликовать. Как раз наоборот, это дало шанс – который дается немногим – быть готовым к последствиям, а они есть всегда. – Артур выдержал паузу для усвоения сказанных твердым тоном слов, граничащих с осуждением, – мы не знаем, друг он или враг, не знаем, каким патогеном он, возможно, обладает. Мы не знаем, достоверны ли будут его знания о нашем будущем, если теория о месте его отправления верна. Я даже не говорю о том, как рискованно это может быть, попади он в руки людей, имеющих куда менее благородные цели.

– Что будем делать? – Спросил Кристофер несколько зажатым тоном, сидя на стуле со сложенными руками на груди и глядя на Конлона, пытаясь понять, в ком он разочарован больше – в себе или Бенджамине,

– Через вашу разработку сюда может попасть ещё кто‑то? – Спросил Артур у Бенджамина.

– Насколько я знаю, нет.