– Я в порядке, – прохрипела она. – Надо вызвать полицию. И увести отсюда мальчика.
– Это ваша? – спросил Фрост, все еще удерживая Мирославу за плечи. – Эта девочка… она из Горисветово?
– Я не знаю… – Мирослава замотала головой. – Там эта маска на лице…
– Воск, – сказал Фрост, убирая руки. – Это не маска, а воск, поэтому мальчик не сразу понял. Мне кажется, он и сейчас не до конца понимает.
Мирослава посмотрела на Василия. Тот по-прежнему рисовал что-то на земле.
– На ней обычная одежда, – сказал Фрост, скорее самому себе, чем Мирославе. – А у вас же все в форме, да?
– У нас в форме… – Мирослава кивнула. – Всеволод Мстиславович требовал индивидуального подхода в обучении, но единообразия в одежде. Как в дорогих английский школах. Понимаешь?
Она и сама не понимала, зачем все это говорит, но так ей было легче справиться и с пережитым, и с тем, что еще предстояло пережить. А Фрост, кажется, уже давным-давно все про нее понял. Понял и взял управление на себя. Впервые в жизни Мирослава была благодарна тому, что у нее перехватили бразды правления. Она не хотела править и принимать решения. Не тогда, когда всего в нескольких метрах от них лежит мертвая девочка.
– Значит, вот как мы поступим. – Фрост вздохнул, рассеянно потер подбородок. – Вы с мальчиком уходите. Не отпускай его к остальным детям, оставь под присмотром кого-нибудь из учителей. Распорядись, чтобы охрана на воротах никого не выпускала с территории школы. У калитки тоже кого-нибудь поставь. Ясно?
Мирослава кивнула.
– Фрост?..
– Что? – Он посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, как будто решал, как с ней поступить.
– Что с ней случилось? С этой девочкой. Как она… умерла?
– Ее убили, – сказал Фрост и вытащил из кармана мобильный.
– Кто ее убил?
– Мирослава, да уходите вы уже! Черт, сеть не ловит… Да что за место такое!
– Я позвоню сама, – сказала она своим прежним выверенно-правильным голосом. Хватит ей играть в беспомощную дамочку. Наигралась. – Ты оставайся тут, а я позвоню в полицию, как только появится связь.
Она не стала дожидаться ответа, нацепила на лицо маску безмятежности, направилась к Васе.
– Василий, мы ухо… – начала, но так и не договорила.
Острозаточенной веткой Василий нарисовал на земле башню. Рисунок был по-детски корявым и схематичным, но не оставлял сомнений. Это была башня. Но напугала Мирославу не башня, а девочка, нарисованная рядом с ней. Тоже схематическая: палка, палка, огуречик, треугольничек вместо платья и взвивающиеся над головой волосы. Как пламя свечи над фитилем.