– Максим Игоревич! Свиридова, что за фамильярность?! – А это снова Лисапета.
– Так расскажите нам, Максим Игоревич, что не так с этой башней?
– Башня была возведена как символ. – А в голосе Разумовского – восторг пополам с острейшим интересом. Вот только интересует его не Галка и не Лисапета, а Свечная башня. – Кто скажет, символом чего она является?
– Знаний. – Этот голос тихий, спокойный и незнакомый. Говорит парень, но Мирослава его не помнит. Пока не помнит. – Светоч знаний – вот, что это за символ!
– Правильно, Артем. Верно подмечено!
Значит, Артем… Надо будет потом подумать, покопаться в памяти, что за Артём такой умный-разумный.
– Оттого она и выполнена в форме гигантской свечи, оттого на ее смотровой площадке и спроектирован уникальный в своем роде механизм. Он чем-то похож на маячный фонарь, но благодаря архитектурному гению Августа Берга, включение этого механизма превращало башню не просто в свечу, а в зажженную свечу. Говорят, свет от нее был виден за многие километры.
– Покажите! – И снова этот Артем. Умный и настырный. Не такой настырный, как Галка, по-другому, но все же. – Можно нам посмотреть?
– Морозов, даже не смей об этом думать! – Снова Лисапета. На сей раз она по-настоящему встревожена. – Максим Игоревич, объясните ребятам, как опасно подниматься на смотровую площадку!
– Опасно. Вы видите лестницу?
Мирослава не видит, но помнит. Лестница деревянная и хлипкая, кое-где не хватает сразу нескольких ступеней. И чем ближе к небу, тем опаснее восхождение.
– А сам механизм, к моему огромному сожалению, износился и пришел в негодность. Но я не оставляю надежды его отремонтировать. Я уже связывался с несколькими инженерами в Перми и Москве. Они очень заинтересовались…
– Вы обещали легенду, Максим Игоревич! Легенду про Свечную башню. – А этот звонкий голос ее – Мирославы. Разумовский ей что-то обещал. Или не только ей, а она просто напомнила?
– Это скорее история, а не легенда, Мирослава. – К ней он обращается, как ко взрослой, и это приятно. Аж в животе щекотно. – Я узнал ее из архивных записей. Специально ездил за ними в Чернокаменск.
Значит, архивные записи существуют. Значит, она на верном пути. Возможно, прямо сейчас она на том самом пути, которым тринадцать лет назад прошел Разумовский.
– Огонь на смотровой площадке зажигался редко, лишь по очень важным поводам. Была в приюте такая вот традиция. Агния Горисветова, основательница приюта, выбирала самого достойного из своих воспитанников, и ему выпадала особая честь – включить механизм и всю ночь поддерживать огонь на смотровой площадке. На целую ночь он становился символом. Светочем!
Светоч… Где-то она уже слышала это старомодное слово… Слышала не от взрослого, а, кажется, от ребенка. Надо подумать, вспомнить. А пока нужно слушать дальше. Не каждый раз подсознание преподносит такие подарки.
– И свет этот был виден за тысячи километров! – Галка хихикает, Лисапета шикает на нее.
– За несколько километров, пожалуй. – В голосе Разумовского чувствуется улыбка.
– А что становилось с ними потом? – спрашивает невидимый Артем.