– А я вот могу предположить, что он мог побежать к реке.
– И ни с того ни с сего потонуть?
– Почему же ни с того ни с сего? Он мог попробовать перейти затон вброд. Или переплыть.
– И попасть в этот ваш аномальный водоворот? – А ведь она сейчас не иронизировала, она принимала его версию. Принимала и пыталась осмыслить.
– Да. Вот такое наказание для убийцы. Если хотите, божья кара.
– Я не верю в божью кару.
– В кару или в бога? – уточнил он.
– А какая разница? Вы уверены, что мне нужны эти теософские беседы?
– Простите. – Самохин покачал головой. – Я уверен в другом.
– В чем же?
– В том, что нынешнее преступление и преступления тринадцатилетней давности связаны, – сказал он твердо.
– Даже несмотря на то, что вы только что подняли тело вероятного преступника со дна затона?
– Даже несмотря на это.
– Но тогда получается, что убивал не Разумовский.
– Или убийц двое. Нельзя сбрасывать со счетов возможного подражателя.
– Сейчас вы спросите, не подозреваю ли я кого-нибудь. – Она усмехнулась.
– А вы подозреваете?
На секунду в ее глазах мелькнуло что-то такое. Словно свечка вспыхнула в темном окне. Вспыхнула, но тут же погасла.
– Нет. – Если и подозревает, то ему точно не скажет. Такой уж у нее характер.
Самохин понимающе улыбнулся.