Святые наших дней

Можно без всякого преувеличения сказать, что его святость стала известна миру исключительно благодаря книге о нем отца Софрония. Если бы не эта книга, он умер бы в безвестности, как умирают на Афоне многие монахи святой жизни, и его череп стоял бы на полке в монастырской «костнице» в одном ряду с черепами других монахов.

Весьма характерна в данном отношении переписка между иеродиаконом Давидом (Цубером) из афонского Пантелеимонова монастыря и архиепископом Василием (Кривошеиным), имевшая место в начале 1979 года, то есть сорок лет спустя после кончины старца Силуана. Оба его хорошо знали. К тому времени книга отца Софрония о старце Силуане получила широкую известность, была переведена на многие языки.

И вот иеродиакон Давид пишет: «Здесь у нас, Владыко святый, появился один для нас совершенно небывалый вопрос, и именно: Вы, проживавши здесь в монастыре, вероятно, хорошо знали пожилого старца отца Силуана, это был хороший, примерный и духовной жизни монах. Отец Софроний как духовное чадо этого старца собрал его записки и воспоминания, обработал научно и написал целую книгу, которая теперь переведена на несколько иностранных языков, теперь она издана и на греческом, и вижу, что на греков в простонародии она производит хорошее впечатление. Теперь здесь идут слухи, что уже начались действия пред Русской Церковью о канонизации старца Силуана и причислении его к лику святых. Мы здесь как монастырь непосредственно ничего не знаем, разве только то, что дней 10 тому назад я получил поздравительное с праздниками письмо от владыки архиепископа Харьковского Никодима, в котором приложен и новосочиненный (написан пока что на пишущей машинке) акафист старцу Силуану. Владыка Никодим в письме увещевает нас в молитвах обращаться к блаженному старцу Силуану о помощи свыше, но у меня, может быть, по моей простоте, есть помысел, не безвременно ли будет это».

А вот ответ владыки Василия (Кривошеина): «Удивили Вы меня сведениями о подготовляемой канонизации старца отца Силуана. Скажу прямо, по многим причинам я этому не сочувствую, считаю, по меньшей мере, несвоевременным… Вы правильно пишете, что книга о. Софрония вызвала сочувствие в греческом “простонародии”. Это совершенно точно, но недостаточно, такие вопросы одним простонародием не решаются. А относительно самого о. Силуана, которого я хорошо знал, я с Вами тоже совершенно согласен: благочестивый монах примерной жизни, святой, быть может, но больше, как говорили о нем, “для себя”. Даром духовного руководства он не обладал, да не претендовал на него. В этом смысле он отличался от оптинских старцев, да и многих афонских духовников… Вообще, особых данных для причисления отца Силуана к лику святых (как прозорливости, дара исцелений по его молитвам и т. д.) я не вижу, кроме как книги отца Софрония, да и там ничего такого нет».

Это очень характерный пример того, как на Афоне воспринимали старца Силуана: благочестивый монах, но в целом ничего особенного, ненамного лучше других. Возможно, в этом была своя правда. Из двух тысяч русских монахов, проживавших на Афоне в то время, возможно, были обладавшие такими же или даже бóльшими дарованиями. И для самих афонцев в отце Силуане не было ничего особенного. Но когда его жизнь была описана отцом Софронием, а его писания тем же отцом Софронием были систематизированы, отредактированы и опубликованы, это открыло миру такие духовные богатства, которые до того оставались неизвестными, лежали под спудом.

Сам отец Софроний близко общался со старцем Силуаном на протяжении восьми лет, но только после его кончины в полной мере осознал масштаб его личности. Об этом он написал в предисловии к книге «Старец Силуан»: «Когда Господь жил на земле, то смиренное явление во плоти закрывало от взоров людей Его подлинное Божественное величие, и лишь по Вознесении Господнем и по сошествии Святого Духа открылось умному взору учеников и апостолов – Божество Христа. Нечто подобное произошло с нами в отношении к старцу Силуану. При жизни он был так прост и доступен, что при всем благоговении к нему, при всем сознании высокой святости этого мужа, мы все же не могли в полноте ощутить его величия, и лишь теперь, когда в течение целого ряда лет мы не встречаем на своем пути ничего равного, мы с опозданием начинаем понимать подлинное величие того, кого по непостижимому Промыслу Божию нам довелось так близко знать».

В чем же заключалось величие святого Силуана? И почему книга о нем отца Софрония вызвала в христианском мире такой отклик?

Св. Силуан Афонский

Попытаемся сначала ответить на первый вопрос. Отец Софроний в своей книге дает подробное описание внешности старца, что само по себе – большая редкость для монашеской литературы: «Ростом он был выше среднего; крупный, но не великан. По телу он не был сухим, но не был также и грузным. Сильный торс, крепкая шея, крепкие, пропорциональные торсу ноги с большими ступнями. Рабочие руки, сильные, с большими ладонями и крупными пальцами. Лицо и голова очень гармонических пропорций. Красивый, округлый умеренный лоб, чуть больший длины носа. Нижняя челюсть крепкая, волевая, но без чувственности и жестокости. Глаза темные, небольшие; взгляд спокойный, мягкий, по временам проницательно-пристальный; часто усталый от многого бдения и слез. Борода большая, густая, несколько с проседью. Брови густые, несросшиеся, низкие, прямые, как у мыслящих людей. Волосы на голове темные, до старости умеренно густые. Его несколько раз фотографировали, но всегда он выходил неудачно. Крепкие, мужественные черты его лица выходили сухими, жесткими, грубыми, тогда как в жизни он производил впечатление, скорее, приятное своим мирным и благодушным лицом, которое от малого сна и многого поста и умиления часто бывало бледным, мягким, совсем не суровым».

Казалось бы, ничего особенного: среди двух тысяч русских монахов Афона не один Силуан имел подобную внешность. Однако «иногда он преображался до неузнаваемости. Бледное, чистое лицо с каким-то особым просветленным выражением бывало настолько поразительным, что смотреть на него не было сил; глаза при взгляде на его лицо опускались. Невольно вспоминалось Священное Писание, где говорится о славе лица Моисея, на которую не мог взирать народ».

Здесь уже отец Софроний приоткрывает завесу над внутренним миром этого внешне не примечательного человека. Те моменты преображения, которые здесь описаны, несомненно, связаны с опытом молитвы, которым обладал старец. Они были отблеском той Божественной славы, с которой соприкасается человек, когда достигает высших ступеней молитвенного созерцания, а отец Силуан, несомненно, их достигал.

Вот еще одна характерная деталь: «Он был малограмотный, в детстве ходил в сельскую школу только “две зимы”, но от постоянного чтения и слышания в церкви Священного Писания и великих творений святых отцов он очень развился и производил впечатление начитанного в монашеском отношении человека. От природы у него был живой, сообразительный ум, а долгий опыт духовной борьбы, внутренней умной молитвы, опыт исключительных страданий и исключительных Божественных посещений – сделал его нечеловечески мудрым и проницательным».

Здесь перед нами открывается очень важная особенность духовного воспитания в монашеских обителях – не только на Афоне, но и во всем православном мире. Монахи не случайно проводят в церкви ежедневно по семь-восемь, а то и более часов. Православное богослужение представляет собой подлинную школу богословия, но богословия не академического, а основанного на духовном опыте. Авторами богослужебных песнопений были в основном монахи, которые через них передали следующим поколениям свой уникальный опыт молитвенного предстояния Богу.

Православное богословие чрезвычайно насыщенно в догматическом отношении. Все основные церковные догматы: о Святой Троице, о двух природах Иисуса Христа, об Искуплении, о Воскресении Христовом, о Богородице и другие – постоянно присутствуют в богослужении, где они облекаются в одежду поэтических образов и воспроизводятся через чтение и пение. Тот, кто внимательно слушает слова богослужения, может в совершенстве овладеть догматическим богословием, не имея при этом никакого академического образования.

Монашеское богослужение, кроме того, включает чтения из творений святых Отцов, так что многолетнее участие в богослужениях может превратить их внимательного участника в знатока святоотеческого богословия без специальных теоретических познаний в этой области.

В древних монастырях монахи не сидели за книгами в библиотеках. Многие вообще не умели читать. При этом они могли наизусть знать Псалтирь и Евангелие. Каким образом они его заучивали? Через постоянное повторение этих текстов за богослужением. В древнюю эпоху вообще передача знаний осуществлялась преимущественно устным путем, а для монастырской традиции это было особенно характерно: монахи слушали Священное Писание, богослужебные и богословские тексты в храме и благодаря многолетнему участию в богослужении могли изучить эти тексты в совершенстве.

Старец Силуан был типичным представителем многовековой монашеской традиции и в этом отношении не отличался от других монахов Пантелеимонова монастыря.

Монахи поют на богослужении.

Свято-Пантелеимонов монастырь, Афон

Впрочем, следует отметить, что не все монахи в равной степени внимательны к словам богослужения. Некоторые монахи оказываются неспособны или не желают глубоко вникать в смысл богослужебных текстов и воспринимают их поверхностно, иные даже плохо понимают славянский язык. Мне довелось встречать на Афоне таковых. Как-то раз в Пантелеимоновом монастыре, читая на пару с одним иеромонахом канон на утрене, я обнаружил, что монах не понимает читаемый текст: он произносит его, как мантру, не вникая в его смысл, а лишь воспроизводя звуки. Я подумал: как это вообще возможно, чтобы человек, долгие годы проведший в монастыре, не понимал смысла богослужебных текстов? Может быть, он просто в них не вникал?