Любовь и проклятие камня

Чжонку к Ынчхолю относился так, как относился бы к любому иному питомцу Мингу, надумай тот им обзавестись. Он просто смиренно терпел Ынчхоля рядом с Мингу. Но всякий раз, когда слышал от спесивого гордеца «хён», брезгливо морщился. Даже несмотря на то, что в лагере в течение недели они вдвоем дежурили по ночам, он не мог доверять Ынчхолю. Мингу, понимая это, улыбался и смотрел на друзей, к которым привязался.

А потом наступил Осенний фестиваль. Студентов Сонгюнгвана отпустили домой на все время проведения фестиваля. В воздухе царила праздничная атмосфера. Из сундуков извлекались лучшие одежды, на кухнях готовились традиционные блюда, и даже самый последний бедняк доставал нян, специально припрятанный на этот день. В городе царила суматоха и сутолока. Из-за приезжих в Ханяне не осталось мест в гостиницах и даже в самых захудалых постоялых дворах. Город превратился в огонек, на который, словно мотыльки, слетались люди, желавшие встретить праздник в столице. От нахлынувших бродячих артистов под вечер звенело в ушах. Купцы, почуяв выгоду, выкладывали лучшие товары перед гостями столицы. Провинциальные дворяне, люди не бедные, но не сведущие в ценах на тот или иной товар, развязывали тугие кошели, чтоб побаловать родных, торговцы же этим нагло пользовались.

Трое приятелей договорились встретиться на красном мосту в вечер запуска воздушных фонарей. Капитану в этот вечер выпало дежурство, и он вынужден был уехать из дома еще засветло. Он уговаривал Елень сходить с детьми и запустить фонарики без него. Госпожа кивала, соглашаясь, но признавалась себе, что хотела бы встретить этот вечер всей семьей. Она пообещала сходить с детьми на мост, и Соджун уехал на службу, а семья стала готовиться к празднику. Хванге еще задолго позаботился о фонариках, упросив купца отложить несколько штук. Тот не стал отказывать дворянскому отпрыску. Фонарики были разные, каждый еще дома подписал свой, и все вместе отправились к мосту, где сегодня должен собраться весь город.

Чжонку вместе с Сонъи шли впереди, госпожа с Хванге — следом за ними. Юноша прокладывал дорогу в толчее, постоянно оглядываясь назад. Сонъи, придерживая покрывало рукой, старалась не отставать, но тут ее задели плечом. Она повернулась к человеку, толкнувшему ее, и виновато поклонилась, а когда вскинула глаза, то не увидела Чжонку. Девушка замерла на месте, завертела головой, спустив с головы покрывало. Люди обтекали ее, словно потоки реки огромный валун. Пестрая толпа счастливых людей. Богатые и бедные. Дворяне и простой люд. Словно все сегодня стали равны. Молодые люди глядят на пестрые стайки девушек, и оттуда раздается задорный смех, парни в смущении проходят мимо, но потом один вдруг срывается и бежит обратно. И Сонъи улыбается. Она не видит, как встретили молодого мужчину девушки, но он не возвращается, а это дает надежду, что он кому-то приглянулся. Его друзья переговариваются, а потом спешат к отставшему другу.

«Вот так и рождаются чувства. Их нет, нет… А потом вспыхивают, как искра, и обжигают душу. Столько людей на белом свете, а нужен только один»,— подумала Сонъи, и вдруг увидела в нескончаемом потоке людей Чжонку. Юноша, отыскав девушку, застыл посреди дороги в паре шагов. Они встретились глазами, и сердце омыло волнением и жаром. Потеряв Сонъи, он испугался. И пока бегал и искал, сердце выпрыгивало из груди: а если вдруг… Но все обошлось. Сонъи не искала его. Знала, что он найдет, просто нужно подождать. Просто подождать. И она смиренно ждала.

Девушка улыбнулась. Чжонку подошел и протянул ей руку. Придерживая одной рукой покрывало, а в другой сжимая край фонарика, она не знала, как поступить. Юноша забрал фонарик, и тогда девушка вложила свои пальцы в его большую горячую мужскую ладонь. Чжонку сжал руку, улыбнулся и зашагал к мосту. Сонъи шла след в след и улыбалась. Вот так за этим человеком она могла пройти леса и долы, пересечь моря и горы. С ним ей ничего не страшно!

Мингу с Ынчхолем подошли к мосту с другого берега. Они долго кружили по местности, пытаясь купить хотя бы один фонарик. По обе стороны реки вдоль берега стояли лотки со всякой снедью. Чего тут только не было: пирожки, и рисовые лепешки, и рыбка, запеченная на углях, и булочки с начинкой из кимчи[3], и острые токпокки[4], не говоря уже о всевозможных фруктах и овощах! Не было одного — фонариков. Молодые дворяне обошли все взад и вперед, но фонарик купить им так и не удалось.

— Мингу-хён, не переживай. Думаю, Чжонку купит один, — пробормотал в утешение Ынчхоль.

Мингу промолчал. Сегодня, упражняясь, он неловко упал, потянув ногу. Но нога не беспокоила так, как грудь, которой юноша ударился о колено, потеряв равновесие. Рана, хвала Небу, не открылась, но ныла весь день. Говорить Ынчхолю о причине своего плохого настроения он не мог: друг до сих пор терзался чувством вины. Вот и приходилось Мингу натянуто улыбаться. А тут еще и Чжонку запропал. Как найти его в такой толчее?

— Хён, давай поднимемся на мост, Чжонку нас сам найдет, а? — предложил Ынчхоль, устав вертеть головой.

— Может, здесь постоим? Он ведь должен пройти на мост. Мимо же не пройдет. Да и мост отсюда хорошо просматривается. Как бы сказал капитан Ким: «Я бы здесь устроился с луком». Мост, как на ладони.

Мингу посторонился, пропустив людей, и вместе с Ынчхолем они встали в сторонке. Ынчхоль хотел возразить, но, глянув на старшего, промолчал.

Мингу поглядывал на мост, присматривался к людям, искал Чжонку. Его взгляд скользил по лицам людей, запускавшим фонарики с моста. Вот какая-то влюбленная парочка запустила розовый фонарик и, задрав головы, долго смотрела ему вслед. Девушка даже сложила руки, о чем-то прося равнодушное небо… Мингу улыбнулся — о чем, интересно, она просила? Парочка постояла еще немного и ушла, а на их место к перилам вышла укрытая с головой девушка. Она тоже смотрела вверх, придерживая рукой края покрывала.

— Как думаешь, она красивая? — зачем-то спросил Мингу, кивнув Ынчхолю на нее.

Друг обернулся, и тут девушка спустила с головы покрывало, и у Мингу оборвалось сердце. Он незряче шагнул к мосту, не чувствуя земли под ногами. Сердце то замирало в груди, то бросалось бежать, и тогда кровь неистово билась в висках, словно пыталась вырваться наружу. Ынчхоль подхватил смертельно побледневшего Мингу, а тот вцепился взглядом в девушку, которая смотрела вверх и улыбалась.

— Что? Что случилось? Что? — повторял перепуганный Ынчхоль, а Мингу боялся отвести глаза от моста.

— Она… там она… Там девушка…

— Хён, там полно девушек!

— Да нет же! Там девушка, на которой я должен был жениться. Пусти! Пусти меня! Там она! Она ждет! Она жива! Пусти, Ынчхоль!

Ынчхоль проследил за взглядом Мингу, который так отчаянно вырывался из его рук. Казалось, он сошел с ума. На мосту было много народу, но Ынчхоль быстро нашел ту, о которой говорил Мингу. Нашел и… проклял все на свете. Среди пестрой толпы улыбающихся людей он увидел и узнал девушку, за которую его вываляли прилюдно в пыли, за которую так заступался Чжонку. Сонъи! Это она, задрав голову вверх, улыбалась. Дочь изменника и предателя. Дочь наложницы капитана магистрата Ким Соджуна. И это та девушка, которая едва не стала женой Мингу. Судьба смеется или издевается над ними?