Принимающей стороной в этот раз был Сальван. В потрясающем бриллиантовом дворце Диамполиде сосредоточилась такая бездна силы, что даже Энзирис в кои-то веки ощутил легкий намек на робость. Две сотни богов и богинь вели светские беседы, обсуждали пустяковые вещи, смеялись над шутками размалеванного карлика и угощались закусками, что раздавал улыбчивый толстяк, но то была лишь зримая сторона происходящего.
Энзирис сразу же окунулся в средоточие сил мироздания. Смертному трудно было бы понять большинство уровней его взаимодействия с другими божествами. На тех же уровнях, которые понять все-таки можно, произошло следующее. Энзирис… увидел женщину.
Прекраснейшую из прекрасных. Ее локоны спускались на плечи переплетенными телами любовников. Ее кожу не смог бы описать ни один смертный поэт. Что они могут, смертные поэты? Алебастр!.. шелка!.. лунный свет!.. все не то. Ее кожа переливалась нежными прикосновениями, шелестела любовными письмами и ласкала теплым ложем. Очи были звездами, озаряющими встречу возлюбленных. При каждом ее вдохе где-то зажигались тысячи сердец… и чресл. А при каждом выдохе разбивались сердца и опустошались души.
Она совершенно не была похожа на Энзириса. Но именно поэтому ему сразу же захотелось ее завоевать.
- Я участвовал в тысячах сражений, но впервые меня ранили в самое сердце, - сказал Энзирис, поднимая чашу с нектаром. – Если я воплощаю войну, то ты определенно воплощаешь самую желанную награду в войне.
Прекрасная богиня улыбнулась той самой улыбкой, что обещает ту самую награду… если не совершишь фатальную ошибку. Ей тоже приглянулся молодой бог войны.
- О, ты уже познакомился со своей будущей сестрой, - широко ухмыльнулся возникший из ниоткуда Космодан. – Верно, наши узы и впрямь носят родственный характер, раз ваши аспекты так быстро притянулись. Ты обдумала наше предложение, Чаровница?
- Сестрой?.. – резко нахмурился Энзирис.
- Нет, не думаю, - снова улыбнулась богиня. – Громовержец, я с радостью и удовольствием присоединюсь к Сальванскому пантеону, но я не стану твоей дочерью. Мне кажется, разумней будет обосновать меня у вас… через брак. Разве не найдется среди Двадцати Одного бога, что холост и откажется взять в жены Лилейну?
Взгляд Энзириса зажегся живым интересом. Космодан поймал его и тихонько хмыкнул.
- Вот хоть ты, Утешитель Голодных, - обратила взор к пузатому богу-повару Лилейна. – Мне кажется, мы составили бы идеальное сочетание. Воплотили бы самые близкие и понятные радости.
Как и Энзирис, Лилейна была совсем юной богиней, ее восхождение состоялось меньше двадцати лет назад, и отнюдь не только Сальванский пантеон желал ее заполучить. Кроме Космодана богиню любви обхаживали пери Священной Горы и два мудреца с Девяти Небес. Эти похожие как близнецы старцы, Эа и Энки, всюду ходили вместе, словно склеенные, и даже говорили в унисон. Энки сходу предложил Лилейне удочерить ее, и та улыбнулась, обещая обязательно подумать.
К Энзирису тоже проявили интерес. Бог войны всегда найдет место, пусть должность это и неблагодарная. Что смертные, что другие боги обычно их недолюбливают.
Еще меньшей популярностью пользуются разве что боги смерти.
Но самому Энзирису это было неинтересно. Он попивал нектар и лениво переговаривался с еще двумя богами войны – могучим камнеподобным Джуджей и полудемоническим Темным богом Иццтлекутъоном. Оба были гораздо старше Энзириса, снисходительно давали новичку советы и научили играть в военную игру, которой развлекаются боги.
Энзирис, впрочем, предпочел бы продолжить общение с Лилейной. Он следил за ней коршуном, ожидая, когда главы пантеонов оставят ее в покое, и даже не заметил, когда рядом остановились две другие богини.
- И почему же мой супруг проникся к тебе такой симпатией? – раздался холодный голос.
Одна из богинь носила зеленые переливающиеся одежды. Другая была облачена в золотые доспехи. Именно она обратилась сейчас к Энзирису, и она же сверлила его подозрительным и неприязненным взглядом.
Ничего ответить он не успел. Солара пронизала его божественным взором, а Энзирис не видел нужды таить свою суть.