Время милосердия

– Не сомневаюсь. Зря ты затеял переход, Джейк. Ведь мы вели твои счета и кредиты с самого начала.

– Извини, Стэн, но этот банк не помог мне, когда помощь была нужна позарез.

Банкир забросил его бумаги в ящик стола и хрустнул суставами пальцев.

– Ладно, ладно. Мы по-прежнему друзья?

– Естественно.

В пятницу 6 июля Джейк проснулся в темноте от кошмара и почувствовал, что сильно вспотел. Кошмар был знакомый: какой-то безликий громила вдавливал его затылком в горячий асфальт и бил по лицу. Сердце отчаянно колотилось, он тяжело дышал, но все же сумел успокоиться, не пошевелившись и не разбудив Карлу. На часах было 4.14. Дыхание постепенно восстановилось, он лежал неподвижно, боясь шелохнуться, потому что мышцы все еще болели. Уставившись в черный потолок, Джейк старался забыть о кошмаре.

До судебного процесса оставался еще месяц, но, начав думать о нем, он отчаялся уснуть. В 5 утра Джейк сумел вылезти из-под одеяла и спустить с кровати непослушные ноги. Но стоило ему встать, как раздался голос Карлы:

– Куда ты отправился?

– Хочу выпить кофе. Спи.

– Тебе плохо?

– Чего это вдруг? Я в порядке, дорогая, спи.

Джейк тихо вышел в кухню, сварил кофе и отправился с чашкой на крытый дворик, не до конца остывший после дневной жары; вскоре от относительной ночной прохлады там не останется и следа. Джейк был еще в поту, и горячий кофе не способствовал охлаждению, тем не менее он как добрый старый друг, без которого немыслимо начинать новый день.

Главным проклятием на этом этапе стали мысли. Слишком о многом приходилось раздумывать. Из головы не выходил Сесил Кофер, жестокие побои и собственное горячее желание засудить обидчика и добиться компенсации – как минимум, хотя бы какой-то справедливости, а лучше денег для покрытия медицинских расходов. При этом Джейк не мог забыть Джанет и Эрла Коферов, их невосполнимую утрату: как отец, он очень старался сочувствовать им. Но грехи их сына породили жесточайшее разочарование, сочувствие ему никак не давалось. Джейк представлял эту пару в зале суда, где на них станет обрушиваться удар за ударом, когда Джейк пригвоздит их сына к позорному столбу; что ж, факты – упрямая вещь. Думая о Дрю, он в тысячный раз пытался сформулировать, что такое в его случае правосудие, и в тысячный раз терпел неудачу. За убийство необходимо карать, но бывают оправданные убийства. Раз за разом Джейк спорил с самим собой, мысленно вызывая Дрю для дачи показаний. Для доказательства оправданности преступления необходимо, чтобы подсудимый воссоздал весь ужас того мгновения, продемонстрировал присяжным сковавший дом страх, когда его мать лежала без чувств, а Кофер блуждал по дому в поисках детей. Джейк почти не сомневался, что сумеет выдрессировать своего клиента для выступления в суде.

Сейчас ему нужно было надолго встать под горячий душ, смыть высохший пот и облегчить боль. Джейк спустился вниз, чтобы, принимая душ, не шуметь. Вернувшись в кухню в халате, он застал Карлу за столиком, в пижаме: она пила кофе и ждала его. Джейк чмокнул ее в щеку, признался в любви и сел напротив.

– Тяжелая ночь? – спросила она.

– Все в порядке. Велика важность – плохие сны.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, чем вчера. Ты выспалась?

– Как обычно. Джейк, завтра я хочу поехать вдвоем с тобой в Оксфорд. Устроим вместе с Джози и Кирой пикник. Я попрошу у них ребенка.

Это прозвучало странно, как просьба об услуге, о совете, возможно, о чем-то более вещественном, например о книге. В глазах у Карлы блестели слезы. Джейк долго на нее смотрел.