Похоже, брат не сразу понял вопрос. Наконец, когда смысл дошел до него, открыл рот и едва слышно произнес:
— Игра двадцати квадратов.
Король, повернувшись к сенешалю, кивнул:
— Принесите.
Пока они ждали доску для игры, Эли весь изъерзался.
— А я бы выбрал просто кости. Или предложил его величеству посоревноваться кто выпьет больше эля, или…
— Или помолчал бы и перестал хвастаться, — заметила Алекто.
— Как вообще играют в эту его игру "двадцати квадратов"?
— Сейчас увидишь.
Признаться, Алекто и сама не знала подробностей. Она лишь видела доску на одном из пиршеств отца, которую принес туда его приятель. Она была слеплена из глины и досталась рыцарю то ли от отца, то ли от деда, то ли от случайного товарища в трактире, которого тот обыграл в карты. Как бы то ни было, у отца ее использовали, как подставку для кубков.
Та же игра, которую внес сенешаль, была исполнена более богато. Он поднял доску, чтобы все ее рассмотрели. Она была украшена перламутром, красным известняком и лазуритом, вызвавшими восхищенные возгласы у дам, уже позабывших про подставки для столовых приборов, и напоминала по форме квадратную восьмерку.
Клетки на поле были разрисованы тем, что Алекто сперва приняла за орнаменты, но потом стало ясно, что это скорее сложная искусная разметка, подсказывавшая игрокам, как следует ходить, и имевшая глубокий символический смысл. О котором она не имела ни малейшего представления.
— Как в это можно играть? — наморщил лоб Эли.
— Сиди и смотри, — одернула его мать.
— Каутин просто выделывается.
Алекто с матерью шикнули на него с двух сторон, и Эли, наконец, умолк.
Противники уселись за стол, и король милостивым жестом разрешил Каутину ходить первым. Брат потряс одну из треугольных костей. Алекто не видела, что там выпало, но лицо Каутина просветлело, и он поставил одну из своих семи фишек, отмеченных черными точками, на поле.
— Что там происходит? — вытягивал шею Эли, пытаясь рассмотреть доску.
— Слушай сенешаля, он же объясняет, — зашептала Алекто. — Его величество и Каутин кидают кости и в соответствии с выпавшими значениями ставят фишки вон на те квадратики.
— А зачем?