— При жизни?
Мысли, которые я отгоняла так усердно, что, казалось, они вовсе исчезли, вдруг прорвались, родив во мне множество вопросов.
— Так Бодуэн, он…
— Это больше не твоя забота, — дохнул пеплом Покровитель, и камин погас, вмиг погрузив комнату в темноту.
Ковыряя пирог, который удался на славу, и к которому она напрямую приложила руку, Алекто размышляла о предстоящей ночи. Весь день голова ее была занята насущными делами, но теперь, когда снаружи стемнело, вернулись воспоминания о том жутком госте.
Окно, починили, но остановит ли это его, раз не остановило в прошлый раз? Вдруг он снова придет? Быть может, она все же должна рассказать о нем матери. Но тогда придется поведать еще и о предыдущей встрече в галерее и объяснять, почему она не раскрыла все раньше и… дальше доводы заканчивались, а желание скрыть все от матери оставалось.
— Ты это не будешь есть? — ворвался в ее мысли бодрый голос Эли.
Алекто покачала головой, и он оживленно пододвинул к себе ее пирог.
— Как в тебя столько помещается? — удивилась она.
Эли перестал жевать, задумавшись. Устав думать, пожал плечами и продолжил шумно расправляться с ее ужином.
— А почему ты выглядишь такой уставшей? Я думал, дамам приходится легко.
— Скажи это Каутину, — заметила Алекто, посмотрев на брата, который стоял возле места королевы, пока еще пустующего, с видом полководца, размышляющего, куда двинуть войска для решающей битвы.
Консорт о чем-то доброжелательно ему говорил.
— Скажу, — ответил Эли и повернулся к леди Рутвель. — Вы это не будете есть?
Я уже слышала шум из трапезной, когда меня остановила королева.
— Леди Анна.
— Ваше величество, — я присела в поклоне, а она сделала знак сопровождающему стражнику подождать в стороне.
— Простите, что беспокою вас, но есть вопрос, о котором я хотела бы справиться.
— Я вас слушаю, ваше величество.
— Как ваши занятия с моим сыном? Есть… результаты?