— То же, что и все: соединившись с Огненным Богом, она многие века назад породила Покровителей, тем самым положив конец темным языческим временам. Впрочем, язычники еще какое-то время продолжали приносить ей жертвы, пока эти обычаи окончательно не отошли в прошлое.
Бодуэн посмотрел на свою ладонь, и я невольно отступила, заметив, как на ней начал заворачиваться маленький вихрь пепла, складываясь в какую-то фигуру.
— А что еще ты знаешь? — Он с таким интересом смотрел на свою руку, словно и сам не догадывался, что сейчас произойдет.
— Больше ничего, — я против воли сделала шаг вперед. — Ты же знаешь, что образованием я никогда не отличалась.
Бодуэн поднял глаза, и я увидела, как фигурка оформилась в женскую, а по ладони, там, где в центре должны были находиться ноги, пошли огненные трещины.
— Что ты хочешь мне сказать?
— Что незнание опасно. Ты ведь не стала бы кормить соловья мясом? Как не предложила бы собаке птичье угощение?
— Кто собака, и кто соловей?
— Ты не должна давать эти уроки. Или не должна запрещать ей проявлять ее сущность. Я еще пока сам не знаю, что из этого.
Он перевел глаза на закрытую дверь, и я попятилась, встав так, чтобы оказаться между ним и ею.
Он двинулся на меня, и я вдруг почувствовала, как по телу поднялся жар, которого я не чувствовала уже много лет. Вообще-то единственный мужчина, к которому я его когда-то чувствовала, был теперь передо мной и был нечеловеком. Когда между нами осталось всего ярда два, он остановился, и исходившее от него легкое сияние на миг погасло. Этого мига хватило, чтобы я увидела обычного мужчину.
Фигурка на его ладони рассыпалась пеплом, и вместо нее осталось лежать что-то плоское и острое. Он сделал последний шаг. Словно какая-то сила заставила меня стоять неподвижно, пока его пальцы легко касались моей руки.
— Омод не твой брат.
Я очнулась резко, как ото сна.
— Что?
— Я вижу, какими глазами ты на него смотришь. В этих глазах много неправды. Он не твой брат. Пелена мешает тебе увидеть истину.
— Истину, — повторила я.
Он отпустил руку, и я почувствовала в ней что-то. Это был нож. Даже спустя семнадцать лет я не спутала бы его ни с каким другим.
— Нож твоего брата должен быть у тебя, — произнес Бодуэн. — Но Омод не твой брат, — повторил он.
Я сжала подарок.