Алекто замерла с одеждой в обеих руках.
— Да, — почему-то сейчас ее заполнило чувство вины: сколько раз она спорила с матерью и считала несправедливым, что ее голос значил меньше голоса старших. Но теперь та будто оказалась в ее положении: она не могла ослушаться прямого приказа короля. — Простите, это была не моя идея.
— Не извиняйся, — мать спокойно прошла вперед и подцепила сюрко. — Лучше это.
Она помогла Алекто переодеться, надела шапочку и, когда застегивала мантию, Алекто все же не выдержала.
— Вы правда не сердитесь? Одно ваше слово, и я откажусь, скажусь больной. Заставлять меня никто не станет…
Мать посмотрела на нее и щелкнула застежкой.
— С первой охотой, Алекто. Проведите этот день на славу и будьте осторожны.
Быстро кивнув, Алекто уже направилась к выходу, но тут неожиданно для себя вернулась, крепко обняла мать и, сама смутившись своего порыва, выбежала из комнаты.
Я какое-то время стояла, неподвижно глядя на захлопнувшуюся дверь.
— Пригляди за ней, — произнесла я, зная, что тот, кто позади меня, это услышит.
Раздалось хлопанье мощных крыльев, и старый благородный сокол за приоткрытым окном, взмыл ввысь.
ГЛАВА 19
Когда Алекто выбежала во двор, Каутин уже ждал, держа в поводу лошадь. На нем был пурпуэн и мантия. Ноги облегали шоссы и кожаные башмаки. От колен до лодыжек были наголенники, защищавшие от ударов веток и стволов. Голову покрывал худ, оставлявший открытым лишь лицо. За спиной покачивался лук с колчаном, в руках он сжимал рогатину с наконечником в виде листка.
Многие другие, включая консорта, тоже были тут. Над собравшимися витало оживление, чувствовалось, что все взбудоражены. Леди Элейн и леди Томасина тоже принимали участие в охоте, приготовившись ехать позади супругов.
— Готов? — спросила Алекто у Каутина, сдерживая дыхание: она так торопилась сюда, что почти задыхалась.
— Да. — Он спокойно повернулся к коню и погладил его по холке, но она поняла, что охота ему не по нраву.
Каутин предпочитал более спокойные занятия. Будь его воля, наверняка, остался бы с учителем его величества обсуждать что-то высокое и мудрое, недоступное пониманию Алекто. Впрочем, он всегда был прилежен, много тренировался, бился хорошо, равно как и был хорошим наездником и стрелком.
— Прости, из-за меня ты поедешь медленнее.
— Это ничего, мы сможем насладиться если не охотой, то верховой прогулкой.
Алекто благодарно ему улыбнулась и в который раз подумала, что небеса послали ей лучшего брата из возможных.