Она отмахнулась от меня и пошла вперёд.
– Сейчас уже несколько месяцев. Я удивилась не меньше, чем ты. Мерзко было даже просто смотреть, как ты расстилаешься перед ним всё это время, особенно после того, что он сделал.
– Несколько месяцев? – Я застыла. – После картины?
Сильви обдумала это предположение и пожала плечами, от движения её светлые кудряшки подпрыгнули.
– Ну, наверное.
– Подумай. – Я ткнула в неё пальцем. – Когда?
Она опустила глаза.
– Да, думаю, тогда. Я помню, как начала замечать за тобой всякие мелочи… я видела их годами, но только теперь они выступили на первый план. Я обнаружила, что задерживаю дыхание каждый раз, когда ты входишь в комнату посмотреть, как продвигается картина. Сначала я думала, что это какое-то безумие, мы же были подругами с самого детства. Но когда ты помогала ему рисовать моё лицо на холсте… – Она помедлила и перевела взгляд на улицу. – Не знаю, во мне что-то перевернулось.
Я знала, что у Сильви была короткая интрижка со светской львицей, с которой они познакомились в «Ритце». Мы перестали туда ходить, когда муж этой женщины переехал в Париж, хотя она сама очень хотела продолжать видеться с Сильви.
В тот момент я необыкновенно остро воспринимала всё вокруг. Машины, едущие по бульвару Монпарнас, звон бокалов, запах пота от мужчин, когда они проходили слишком близко, и Сильви, контуры её платья против солнца и веснушки на круглых щеках, появлявшиеся, когда она подолгу бывала снаружи. У неё было лицо идеальной формы, сердечком, как у купидона. Тогда я вспомнила, что это я поставила на портрете Сильви подпись ЭЖ. Проклятие Отца заключалось в том, что изображённый на картине влюбится в художника. Видимо, по версии чар, картину можно было приписать мне.
Я закрыла глаза.
– Это не по-настоящему, Сильви. Это из-за проклятия, которое Отец наложил на картины.
Красивое лицо Сильви исказилось, серые глаза широко распахнулись.
– Как ты смеешь, Сесиль? – процедила она оскорблённо. – Как ты смеешь говорить мне такие ужасные вещи? По-твоему, только ты можешь что-то чувствовать?
Я сразу же пожалела о своих жестоких словах, но от этого замечание не стало менее справедливым. Чары, сотворённые Отцом, заставляли модель влюбиться в «художника». Он не обозначил точнее.
На лестнице мы встретили квартирную хозяйку – она шла вниз с очень мрачным видом.
– Я не знала, где вас найти, – сказала она. – У него сейчас врач.
Я бросилась по лестнице в комнату Эмиля. Там было темно, и мне в ноздри ударил запах – смрадная смесь пота и рвоты. Доктор как раз открывал окна, но душный летний воздух не сильно помогал.
– Он говорит, что от ветерка мёрзнет.
Я повернулась посмотреть на контуры тела Эмиля. Даже под толстыми одеялами он выглядел совсем крошечным.
ebooksa