Дамы тайного цирка

– Я слышала, ты не хочешь со мной говорить. – Моё лицо лихорадочно горело. Но слова сорвались с губ, и я прижала руку к горлу, ожидая её реакции.

– Ты всё верно слышала. – Она склонила голову набок.

Я так растерялась, что не сразу нашлась с ответом. Я готовилась к тому, что она будет кричать на меня, может быть, даже ударит, но она смотрела на меня с вызовом, не показывая при этом никаких эмоций.

– Я… Мне так жаль. Я никогда бы не подумала, что он отправит тебя в Белый Лес. – Я расплакалась. – Я не знала.

– Ты знала, что он накажет меня. – Она повысила голос, в нём по-прежнему звучало обвинение. – Ты этого хотела.

Я заколебалась. Она угадала. Я предполагала – надеялась, что Отец оставит её дома в субботу. Детское наказание, желание ребёнка. Стыд заставил меня опустить голову.

Эсме рассмеялась – вернее, издала жалящий ядовитый смешок.

– Конечно же, ты этого хотела. Избалованная девчонка.

– Я так устала от твоих вечных замечаний, придирок и колкостей, но… – Я не смогла закончить фразу, задрожала и хлюпнула носом, а в довершение всего вытерла слёзы о платье. – Мне ужасно жаль. Пожалуйста, поверь мне.

Она вздохнула и выглянула в коридор, как будто за разговор со мной ей пришлось бы дорого заплатить. Белый Лес изменил её. На первый взгляд мне показалось, что она вернулась к своему обычному состоянию, но вблизи было видно, что она истончилась, сделалась меньше, костлявее. Та Эсме, что стояла сейчас передо мной, была твёрдой и пустотелой, оболочкой моей сестры. Ненастоящей.

– Что с тобой случилось? – почти проскулила я и зажала себе рот ладонью. Изнутри её комнаты пахло сладкими ароматными цветами, похожими на цветущие липы. Запах был таким сильным, словно нужен был, чтобы скрыть образующуюся внутри гниль.

– Ты. Ты со мной случилась, Сесиль. Из-за твоего детского каприза Отцу пришлось выбирать между нами.

– Доро сказал…

– Доро не следовало говорить о Белом Лесе с тем, кто там не был. Конечно, он усвоил свой урок. Если он не будет осторожен, то его марионетка тоже останется без языка.

Она говорила совершенно серьёзно. Пустоту в Эсме теперь заполняло зло. В своём пурпурном кимоно она даже напоминала Отца в его мантии. Яростно мотая головой, я зачастила:

– Я очень, очень сожалею, Эсме. Ты должна мне поверить. Если бы я знала, что он отправит тебя туда, я бы ни за что не сделала такую глупость. Это было ужасно. Я ужасно с тобой поступила. Я не знала, Эсме. Прости меня. – Я начала раскачиваться из стороны в сторону, повторяя: – Я не знала.

Я сомневалась, что когда-либо смогу себя простить за то, что сделала. Она была права. Я была очень молода, и было очевидно, что она пострадала из-за меня.

– Я понимаю, что ты не знала, – сказала она хладнокровно, после того как целую вечность слушала мой лепет. – Такова воля Отца. Он ясно дал понять. – Она начала закрывать дверь. – Ах да, я попросила выделить мне отдельную гримёрку. Ты можешь делить нашу старую с Сильви. Хотя цирк и мал, я не хочу тебя видеть, Сесиль. Если ты правда сожалеешь, сделай мне одолжение – не стой у меня на пути.

Дверь захлопнулась перед моим лицом.

После полудня я вернулась на репетицию и пропустила все свои перехваты, когда пыталась сделать кульбит вокруг своей оси, прыгая с перекладины к протянутым рукам Хьюго. Это был мой лучший трюк, но я не каждый раз могла удачно докрутить движение; если я сбивалась с ритма, то камнем падала вниз на сетку.