– И произошла очередная крупная ссора.
– Да.
Джосс глубоко вздохнул. Мы помолчали. Огонь в камине угасал, и в комнате опять стало холодно. Я встала, чтобы подбросить в камин еще одно полено, но Джосс остановил меня.
– Пусть будет как есть, – сказал он.
Я удивленно вскинула на него глаза. Он допил виски, поставил на пол возле постели пустой стакан и, откинув одеяло, стал осторожно подниматься.
– Джосс, тебе нельзя…
Я бросилась к нему, но он отстранил меня и медленно, с превеликой осмотрительностью, встал на ноги. Встав, он победно улыбнулся мне. Странное и причудливое зрелище являл он собой: в синяках, избитый, забинтованный, в мятых джинсах.
– Ну, труба зовет, – сказал он.
– Джосс, что ты собираешься делать?
– Если ты найдешь мне рубашку и ботинки, я оденусь. А потом мы спустимся вниз, сядем в машину и покатим в Боскарву.
– Но ты не можешь сесть за руль в таком состоянии!
– Я могу делать все, что хочу делать, – сказал он, и это прозвучало убедительно. – А теперь разыщи мою одежду и прекрати спорить. – Он не разрешил мне даже взять автомобильчик Молли: – Оставим его здесь, ничего с ним не будет, а утром кто-нибудь его заберет.
Его грузовичок стоял в закоулке за углом. Мы сели, он включил двигатель и, развернувшись, выехал на дорогу, следуя моим указаниям, так как самому поворачиваться и смотреть ему было трудно. Мы проехали по городу, по улицам, ставшим мне родными, выехали на развилку, и оттуда дорога пошла вверх на холм.
Я сидела, глядя прямо перед собой, крепко сцепив руки на коленях. Я знала, что нам необходимо выяснить еще кое-что и сделать это сейчас, до того, как приедем в Боскарву.
Ни с того ни с сего, радостно и словно в полном восторге от жизни, Джосс вдруг запел:
– Джосс…
– Ну, что теперь?
– Осталась еще одна вещь.
Он как будто изумился:
– Надеюсь, не новый скелет в шкафу?