– В итоге сердце не выдержало. Жировая эмболия вследствие множественных переломов.
– То есть ты не виноват?
Кому-то этот вопрос мог бы показаться обидным. Но отец и сын мыслили на одной волне. И Самойлов-старший принял вопрос как надо. Правильно.
– Врач всегда виноват. Так считают родные. Но объективно – нет.
– Тебя обвинили?
– Жена Луцыка грозилась на меня в суд подать. Больницу спалить. Президенту написать. Киллера нанять. В общем, чего только я не наслушался.
– Ясно.
– Нет, потом объявились другие его родственники – родители, старший брат. Они даже передо мной извинялись. Но, знаешь, людям надо кого-то считать виноватым. Так проще. А ты каким боком эту историю зацепил?
– Илья Луцык, пять лет, паховая грыжа. Мой пациент. Уже бывший. Отстранили меня от него.
– Ну надо же… – покачал головой Глеб Николаевич. – Бывают же совпадения.
– Угу. Дамочка Луцык меня как увидела, особенно когда я представился – ее даже трясти начало. Велела сыну убийцы ее мужа и близко не подходить к ее собственному сыну.
– Ну, что я тебе могу сказать… Держись подальше, у вас врачей в отделении достаточно.
– Мальчики, у вас что тут за совет в Филях? – На кухню заглянула Юлия Юрьевна. Посмотрела по очереди на серьёзные, даже грустные лица мужа и сына. – Что-то случилось? Глеб? Коля?
– Всё в порядке, Юленька. У нас тут просто рабочий разговор. На профессиональные темы, – ответил Глеб Николаевич.
– Ну ладно. – Она сделал вид, что поверила. Имея в семье двух врачей, поневоле пришлось научиться дипломатическим тонкостям. – Не буду мешать.
– Я знаешь, чему удивляюсь, пап? Фамилия у нас не самая редкая… Как она так мгновенно вычислила?..
– Фамилия у нас, может, и не самая редкая, – усмехается невесело отец. – А вот наружность очень приметная – и у тебя, и у меня.
Николай понимающе покачал головой.
Нику казалось, что он только-только заснул. И вот уже в густой сон врывается безжалостно шёпот: «Николай Глебович!» И за плечо трясут не слишком деликатно. Ник зевнул и сел. Он спал в ординаторской на диване.
– Что случилось?