– Впервые. Но вообще рядовой случай.
– Впечатляет.
Иронизирует? Серьёзно? Но зачем она здесь?
– Ник, послушай, я приехала, чтобы… – Люба словно прочитала его мысли. – В общем, я хочу попросить у тебя прощения.
Сегодня его день. Все у него прощения просят. Ник качнул головой.
– Это необязательно.
Люба немного смешалась. Ник смотрит не на нее, а почему-то в сторону. Ему ужасно идёт короткое двубортное тёмно-серое пальто, и даже торчащий из-за воротника капюшон неизменной толстовки – сегодня кирпично-красной – не портит.
– Ты хочешь сказать, что ты на меня… что я тебя… не обидела тогда? В нашу… последнюю встречу?
Он какое-то время еще смотрит мимо нее. А потом всё-таки переводит взгляд и улыбается. Губы дрогнули, и в лице его, в глазах вдруг появилось что-то совсем детское. Некоторая растерянность и…
– Обидела.
Он сказал это так, что она просто не смогла устоять на месте. Встала на цыпочки, руки опустила ему на плечи, притянула к себе и шепнула в многострадальный кашемировый шарф:
– Прости меня. Пожалуйста, прости меня.
Как же хорошо, что снова можно обнять ее! Как ему этого не хватало! Странно, неправильно и непривычно быть без нее.
Они стояли так, обнявшись – стояли какое-то время. Наверное, на них пялились из окон больницы, наверное, кто-то из коллег и знакомых проходил мимо. Ему было всё равно. Он прикрыл глаза и прижался щекой к ее виску. Хорошо. Просто хорошо. Как же хорошо…
Она чуть приподнялась, чтобы дотянуться губами до уха.
– Простил?
– Да что ты такое говоришь! – Он прижал ее к себе еще крепче. – Я тоже тогда… отличился. И ты прости меня, пожалуйста. Я просто тогда ужасно устал. И не следовало мне приезжать. Но я…
– Тш-ш-ш… Не надо… – выдохнула ему на ухо. А потом отстранилась. – Давай посидим где-нибудь, а? Поужинаем, поговорим? Я так… – она осеклась. Но несказанное «соскучилась» всё равно будто бы прозвучало.
Ник улыбнулся немного растерянно и радостно одновременно.
– Пойдём. Тут недалеко есть пиццерия. Ничего особенного, но не отравят точно.