– Может быть, теперь она заберет меня к себе? – спросил он с надеждой.
– Рано. – Албасты покачала головой. – Не пришло еще твое время. Видать, не все твои дела здесь закончены. Не смотри на меня так, не я тебе жизнь отмеряла. Ступай, не нужно, чтобы тебя тут видели.
Август молча встал на ноги, так же молча надел сначала насквозь мокрую, перепачканную сорочку, потом сюртук, не оглядываясь на албасты, вышел из башни на божий свет.
Снаружи и в самом деле было светло. Ярко блестела роса в первых солнечных лучах, над головой чирикали какие-то птахи. Август медленно брел по парковой дорожке, не особо спеша, не особо таясь.
Его никто не заметил, не окликнул. Усадьба была погружена в тяжелый летаргический сон. Вместе с ее обитателями.
Когда обнаружится исчезновение Агнии, вероятнее всего, разразится скандал с расследованием. А может и не будет никакого расследования. Может все решат, что прекрасная графиня, пресытившись меценатством, сбежала с каким-нибудь кавалером в столицу или и вовсе за границу. Воспитанников ее ждет незавидная сиротская доля. Но сиротская доля – всяко лучше мучительной смерти с последующей не менее мучительной не-жизнью.
Август остановился, обернулся на утопающий в тени высоких лип дом. Занавеска на одном из окон колыхнулась. Кто-то наблюдал за ним, прячась в рассветном сумраке. Кто-то из гениальных сироток Агнии Горисветовой. Август поднял вверх руку, нерешительно помахал. Занавеска снова колыхнулась, ему хотелось думать, что приветственно.
Его путь в деревню снова лежал через овраг. Август шел вдоль неширокой речушки, шел неспешно, оглядываясь по сторонам, выискивая ту единственную, с кем ему хотелось бы проститься. Он остановился на берегу затона, посмотрел на свое жалкое отражение.
– Я сдержал слово, – сказал очень тихо. – Она больше никому не причинит вреда. Слышишь ты меня, Лизонька?
– Слышу, мастер Берг.
Рядом с его отражением появилось еще одно. Маленькая девочка строго смотрела на него со дна затона. Он обернулся – позади не было никого.
– Я, наверное, уйду, – сказало отражение Лизоньки. – Я теперь могу уйти, как только захочу.
– А они? – спросил Август о том, о чем боялся спрашивать. – Они свободны?
– Светочи? – Отражение Лизоньки склонило голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь. – Я больше не чувствую их боль.
– А их самих? – продолжал допытываться Август.
– Ничего не чувствую. – Отражение Лизоньки покачало головой. – Вы идите, мастер Берг. Не надо вам тут больше оставаться.
– Если ты увидишь… – Август потер грудь в том месте, где дало о себе знать сердце. – Если увидишь Леню…
– Я передам ему, что вы сдержали свое слово. Обещаю.
По поверхности затона пробежала легкая рябь, а как только вода снова успокоилась, Август увидел лишь свое собственное отражение. Лизонька ушла. Ну что ж, ему тоже пора. Хорошо, если удастся найти своего недавнего возницу. Осталось последнее. Август вытащил нож с костяной рукоятью, глянул на него едва ли не с отвращением, а потом зашвырнул в воду. Вот теперь все, вот теперь можно уходить.
Ему повезло. Возница нашелся там же, где и вечером прошлого дня. И так же, как в прошлый раз, он был пьян и услужлив. На маяке Август оказался уже к полудню. Первым делом он вымылся, долго скреб кожу озерным песком, несколько раз с головой окунался в воду, чтобы смыть с себя все следы минувшей ночи. А вторым делом он напился. Пил до самой ночи, не хмелея, не теряя ясности рассудка, тщетно призывая албасты в собеседницы. Она не пришла, но прислала вместо себя рябую кошку. С кошкой в обнимку он и уснул. А когда проснулся, потянулся за пером и чернилами.