Хасидские рассказы

22
18
20
22
24
26
28
30

Едет он домой, и как-то сбился с пути, заблудился в лесу. Дубы вековые, дубы богатырские рядами стоят; ни взад, ни вперед. Юноша остановился. Дело было в пятницу. Солнце заходит, огненное ядро опускается все глубже и глубже. Наступает субботний вечер. Стал юноша читать «Песню Песней». Ходит по лесу, читая наизусть «Песню Песней».

Держится близ тропинки лесной, чтоб тележки не потерять из виду и пасущуюся лошадь… И лес тихо шумит при вечернем ветерке, точно и он подпевает «Песню Песней»… Все темнее и темнее делается. Но вдруг брызнул огонек между деревьями из окошка. Обрадовался юноша и, подбежав, постучался:

— Не еврей ли живет?

— Еврей!

Еврей выходить из избушки, показывается на пороге.

— Мир вам, еврей!

— И вам мир, еврей! — отвечает молодой человек, — Не сумею ли у вас провести субботу?

— Провести-то субботу легко, — с грустной улыбкой ответил еврей, — но есть нечего…

— Пища найдется у меня, — отвечает молодой человек, — и питье найдется. Пойдемте со мною к тележке, мы всякого добра там достанем…

Через час после встречи невесты-субботы сидят они оба за столом… Кушают, песнопения поют… Видит молодой человек, что старик, беря от всякого блюда, сам лишь чуть отведывает, а остальное выносит за дверь.

Подумал юноша, что старик относит пищу теленку или на птичник… Значит, не так уже беден этот еврей; почему же он не заготовил пищи на святую субботу?..

Гость — человек молодой, и — не стесняясь спросил.

И старик ему ответил:

— Нет. Я — бедный угольщик… Ни теленка, ни птицы нет у меня… Но есть у меня миленькая дочурка. Босоножка она. Стыдится, бедная, войти, показаться гостю. Предпочитает кушать за дверью…

С бьющимся сердцем вынул молодой человек золотые туфельки из-за пазухи, передал их старику:

— Возьмите, пусть ваша дочь их примерит. Авось подойдут к ножке ее…

Вернулся старик: заветные туфельки пришлись по ноге…

4

Богатый арендатор справлял свадьбу… Он породнился с угольщиком. Венчание происходило в городе. И когда возвращались после венца, внезапно показалась женщина, в высоком наглавнике и турецкой шали, со старушечьим лицом, но с юными, добрыми глазами, и с калачом проплясала перед новобрачными.

Не все однако знали, кто она такая.

Любитель