Во время езды по пустыне, кто-либо из каравана водил под уздцы его верблюда, а сам ребе Хия не выпускал из рук священной книги, не сводил с нее глаз.
На корабле, у него была своя особая каюта, где он занимался науками, явными и тайными.
Находил он также время, чтобы учиться прочим наукам у старых шейхов, с которыми встречался в пути; узнал он таким образом науку медицинскую, стал понимать звериный рев и птичью молвь, стал даже сведущ в астрологии… Милостыня его не знала пределов. Приехав куда-либо, ребе Хия первым делом оделял щедрой рукой нищую братию, раздавал им десятую часть всей прибыли за время пути; во много денег обходился ему также выкуп пленных.
Кроме того, ребе Хия всячески помогал при общих нуждах еврейских, так как торговля драгоценностями приблизила его к царям и их вельможам. Своей красотой и честностью, а еще больше, пожалуй, умом, ребе Хия снискал милость в глазах всех сановных людей, веривших всякому его слову, и те уступали, бывало, его просьбам.
Поэтому ребе Хия выступал ходатаем при всякой беде и угрозе, красноречием своим уничтожая готовившиеся козни, освобождая из темниц, избавляя от палок и цепей. Не раз он спасал людей от рук палача; немало юных душ он вырвал из мечетей, где их насильно хотели обасурманить…
Когда Хия бывал в пути, его жена, Сарра, исполняла его обязанности в делах милостыни в своем родном Цфасе. Как и следует истинно благочестивой женщине, в которой может быть уверено сердце мужа. И ребе Хия вполне был покоен; что всякий голодный, постучавшийся в его дом, уйдет сытым, что всякий жаждущий — утолит свою жажду, что их единственная дочь, Мирьям, будет воспитана в духе веры, благочестия и добродетели.
И действительно. Их дом был полон всегда гостей и нищих. Ученые мужи, раввины и проповедники, которым приходилось по пути останавливаться в Цфасе, заезжали прямо к жене ребе Хии. И та любезно их принимала, оказывала им всякие почести, прося лишь гостей перед отъездом благословить дочь, возложив руки на головку ее.
И благословения праведников стали сбываться: Мирьям росла чудесным ребенком, истинным благословением небес. Весь Цфас любовался ею. Говорили: «Дочка ребе Хии сияет, как солнышко»; «Она ясна, как летний день»; «Она красива и милосердна, как царица Эсфирь». Девочка вся пошла в мать — росла красавицей.
Но пути Господни неисповедимы. Недаром, видно, Соломон Мудрый сказал: «Мужа, его же любит Господь, наказует». Иногда же Господь посылает беду во испытание праведника, чтобы убедиться, как глубока, велика и сильна его вера. По любви ли Божией, или во испытание, но праведная Сарра тяжело заболела. Ребе Хия в пути получил эту печальную весть. Предчувствуя недоброе, он оставил все дела и поспешил домой. Несется по долам и горам, пустыням и морям, встречая всякие помехи в пути. То верблюды и ослы в пустыне падают от жажды, то бури едва не разбили его корабль на море. Но заслуги ребе Хии перед небом велики были, и он, одолев все препятствия, добрался благополучно до дому… Застал он жену уже при смерти.
Однако, увидев супруга, праведница, пересилив свою боль, приподнялась на постели, произнесла хвалу и славу Творцу мира, услышавшему горячие молитвы ее и давшему ей перед смертью попрощаться со своим благоверным супругом. После чего стала утешать ребе Хию, уверяя, что спокойно принимает суд небесный и муки смерти…
Потом праведница стала его просить заботиться после ее смерти об их единственной дочери, которую вынесли в обмороке из комнаты… И ребе Хия обещал ей заменять дочери и отца, и мать, что он не даст чужим рукам вредить их юному деревцу, не допустит ломать и гнуть его… Она же в свою очередь обещает не забывать о них в Царствии Небесном; молить Господа о суженом для дочери, женихе, достойном ее… Бели же случится сомнение или помеха какая, она постарается с разрешения небес явиться ребе Хии во сне, чтобы указать ему истинный путь… После чего, попрощавшись с ребе Хией, Сарра еще раз произнесла: «Слушай, Израиль», приоткрыв глаза, с любовью взглянула в последний раз на супруга, попросила передать привет и благословение своей дочери, еще раз напомнила ему, что Господний суд следует принять с верой и любовью и кротостью, опустилась на подушки, вытянулась, обернулась к стене — и чистая душа ее поднялась к небесам.
Едва минуло тридцать дней со дня смерти супруги, ребе Хия прекратил свою торговлю, распродал весь свой товар чуть ли не за бесценок, решив отныне посвятить себя науке и служению Всевышнему… Собрал он в свои палаты из Цфаса и окрестностей юношей, известных своим усердием к науке, и стал ежедневно читать им Премудрость Божию. И они жадно внимали его речам. Бедных юношей ребе Хия содержал за свой счет. Отводил каждым двум, трем юношам отдельную комнату, снабжал их платьем и обувью, точно родных, выдавал им даже карманные, чтобы юноши могли себе позволить кое-какие удовольствия и не стыдились своих зажиточных товарищей…
Когда какому-либо ученику исполнялось восемнадцать лет, ребе Хия посылал за сватами и, выбрав для него невесту приличную и подходящую, оделив его приданым и подарками, снабдив обувью и платьем, сам вел юношу под венец и увеселял гостей после венца. Для дочери же своей, Мирьям, он отыскивал жениха себе подстать, которому бы Господь и люди возрадовались… Он писал об этом раз своему бывшему учителю, главе вавилонской семинарии, с которым он вел постоянную переписку, как о научных вопросах, так и о семейных делах. Писал по-древнееврейски, так что в нашей передаче письмо много потеряет в красоте своей. Вот как писал он:
«По соизволению Господа, да будет благословенно Его Святое имя, я развел прелестный сад у себя (т. е. семинарию) с различного рода деревьями, носящими всякие плоды (т. е. учениками). Когда какой-либо плод делается зрелым и сочным (т. е. ученик достоин идти под венец), я отыскиваю приличного человека и предлагаю ему вкусить от плода. Когда же Господь мне поможет, и в саду моем созреет золотое райское яблоко, без всякого изъяна и недостатка, я возьму его для дочери своей единственной, Мирьям, да здравствует она».
Когда же вавилонский Рош-иешиво по своему обыкновению лаконически отписал ему:
«Неужели в твоей семинарии нет достойного ее ученого»?
Ребе Хия дал ему понять, что дело не в одной учености.
«Наука, — писал ему ребе Хия в ответ, — подобна воде. Не все воды текут однако из рая. (Т. е.: не всякий занимается наукой во славу Божию)… Один усердствует из-за гордыни своей, желая превзойти и одолеть своих товарищей… Другой — желая использовать славу, доставляемую наукой, стремясь не к возвеличению науки, а чтобы наука его возвеличила… Третий занимается наукой по страсти своей, из-за любви к мудрствованию; радуясь не так Божьему слову, как изобретаемым им новшествам, любуясь своим словопрением, плодами своего досужего ума… Ради своих фокусов, такой иногда готов даже коверкать смысл и слова Священного Писания. Некоторые же, еще боле простые, смотрят на науку, как на топор или лопату, которой можно разрывать мусор, найти плотское счастье: тестя зажиточного, стол сытный, богатое наследство в будущем… Правда, иногда начиная не во имя Господне, потом переходят к изучению во имя и славу Господню, но все же рубец на душе, пятно или след остается навеки! Словом сказать, много хороших яблок райских в саду у меня, мне же нужно особенное, внутренность которого вполне соответствовала бы его внешности. Но внутренность человека определить не так-то легко. Невольно закрадывается сомнение…»
Рош-иешиво, признав его правоту, опять-таки кратко ответил: «Ищи и обрящешь!»
Но как искать?
ebooksa