Приезжал шарманщик, он выбирался из дому и ходил следом за ним, из дома в дом, из улицы в улицу, пока не запомнит всех мелодий!.. По целым часам он, бывало, простаивал под окнами дома, где происходила свадьба, если только там играли иногородние музыканты. А наутро он уже все напевал, даже новый напев подвенечный.
И был вечер — и было утро, а — портной рассказывает, а богачка переспрашивает; и порою, когда она молчит, он потихоньку напевает, и она прислушивается к его пению.
На следующий день портной рассказал, что его веселье, постоянно хорошее расположение, сослужило ему службу.
Немного отдавало это чудом.
Мастер, хозяин его, внезапно заболел; он чувствовал, что недолго ему остается жить, доктора поручили его воле Божьей…
Главное его мучило, что умирает он без сына, который бы после его смерти читал заупокойную молитву, оставляет лишь жену и дочь-сиротку; не было у него сына, который мог бы и дело перенять…
И вот родные, соседи и друзья посоветовали ему выдать как можно скорее замуж дочь свою, — Эстер ее звали — за подмастерья, чтобы зять кормил вдову и дочь и заупокойную молитву читал вместо сына.
Он согласился.
Но Эстер заявляет, что она хочет за меня, за Мошку-птичку.
Ей говорят, что мне едва восемнадцать лет.
Она на это отвечает, что ей всего семнадцать, и брак, значит, равный.
На это ей замечают, что я ремесла не знаю и куска хлеба не смогу зарабатывать.
Но она возражаете, что я выучусь, что если я ничего не знаю, то не моя в том вина, что Моше-птичка не лентяй и очень способен к работе, но его не учили.
Отец умоляет ее, мать хочет бить ее.
Но она единственная дочка, тверда и непоколебима: или Мошка-птичка, или никто.
— Ну, а ты хотел на ней жениться? — спрашивает богачка с самодовольной улыбкой.
— Что за вопрос? — улыбается портной. — Моя Эстер красива, как царица Эсфирь, и добра, как царица Эсфирь.
И что они могли поделать? Больной при смерти и ни за что не хочет расстаться с этим миром, не имея зятя. Мучился он, мучился, пока не пришлось ему согласиться!
Повенчались.
И на следующий день я проснулся мастером и получил власть над теми, что так безжалостно терзали меня…