Когда это надоедало ей, она подходила к гардеробу, перебрасывала все свои шелковые, атласные и бархатные платья.
И так она коротала дни, в ожидании приезда мужа из Лейпцига.
Но как-то раз муж задержался, и к сроку своего обычного приезда он отправил ей письмо, в котором сообщал, что дела задержали его… С Божьей помощью он сделал хорошие дела, и его страшно огорчает то обстоятельство, что он не может вовремя приехать.
И так как он полагает, что ее это тоже огорчает, то он хочет обрадовать ее и посылает ей горностаевый мех, дорогой горностаевый мех, по пятнадцать золотых шкурка.
Несколько дней спустя, богачка получила горностаевый мех и принялась делать себе шубу.
Во-первых, мех ей очень понравился; во-вторых, есть дело, и она не будет помирать от скуки.
Отдать мех ремесленнику она боится, как бы не украли. И посылает она за портным, чтоб тот сшил ей шубу у нее на дому. Она сама будет сидеть и следить за работой.
Портной же этот был сорвиголова, какие встречаются среди портных.
Мужчина — красавец, говорит — точно рубит, и вдобавок ловкий — иголка летала у него в руках, и притом, если он за работой не говорил, то пел, как канарейка.
Дошло до того, что между богачкой и портным завязался разговор.
И портной рассказывает ей про свои детские годы:
Он с ранних лет остался сиротой, без отца и без матери; бедные родственники, которым трудно было кормить его и платить за учение в хедере, отдали его в учение к портному.
А портной очень плохо обращался с ним… Каторжная была работа, и не по ремеслу. Он дрова рубил, воду таскал… Били его смертным боем… Хозяин, хозяйка, старшие мастера… Он и от голода страдал… И чего только он не вынес?.. Летом и зимою он ходил гол и бос. В самые трескучие морозы он спал на голом полу, подложив кулак под голову. У него даже нечем было прикрыться…
И богачка, про которую говорили, что у нее не сердце, а камень, сжалилась над сиротой и спросила его совершенно другим голосом, как он все это мог вынести?
Портной ответил, что он и сам не знает. Действительно, он был крепче железа, если все это выдержал.
Мать у него была праведницей, может, она заступалась за него на том свете…
Отца он не помнит.
И что удивительнее всего, при нужде и горе, которое он переносил, он всегда был весел; бьют его ни за что ни про что, он уходит в уголок и плачет, но не успеют еще слезы высохнуть, как он уже поет.
Петь он страшно любил. Ему постоянно хотелось петь, петь, как птичка, что носится в воздухе и не имеет над собой господина. И за это его звали Мошка-птичка! Его звали Моше.
И портной дальше рассказывает ей, что он знал наизусть все канторские напевы, даже чужих канторов, которые приезжали на субботу. Пускали по билетам, но он в окошко, бывало, влезет и слушает…