Мрачные сказки

Я с отвращением от него отворачиваюсь:

– Любовь к себе ты тоже мне внушил?

– Ну, ты же этого хотела…

Мы все верили Леви благодаря его гипнозу! Он нашел способ, как нас убеждать, уговаривать лживыми словами, – он рассказывал нам байки, в которые нам хотелось верить. Мы, как самые глупые овцы, следовали за пастухом-монстром на заклание.

Я пытаюсь вывернуться из его рук, но Леви лишь сильнее прижимает меня к стене. Его рот всего в паре дюймов от моих губ.

– Я использую тебя, Би, чтобы укрепить веру всех остальных. Я скажу им, что ты заболела, заразилась ветрянкой под стать Эшу и Тёрку. Я им скажу, что ты пыталась сбежать из общины вместе с Колетт и ее ребенком. Но лишь вступила в лес, как гниль мгновенно проникла в тебя. Я скажу им, что ты умерла очень быстро, до отправления обряда. И я похоронил тебя на нашем кладбище. Из доброты и гуманности. И все насельники Пасторали еще раз удостоверятся, что покидать ее пределы нельзя, что в нашем лесу таится опасность. Твоя смерть их окончательно убедит.

Рука Леви скользит по моему животу, замирает на нем, словно он способен почувствовать жизнь, развивающуюся во мне. Но уже через секунду эта же рука возвращается по моей груди снова к горлу. За ней неотрывно следят его глаза. Как будто Леви наслаждается каждым мгновением, моими последними нервными вдохами.

– Ты всегда была моей любимицей. Ты нравилась мне еще в детстве, – пальцы Леви снова смыкаются на моей шее, нащупывают пульсирующую в ней кровь, поддерживающую жизнь в нашем ребенке.

– Не делай этого, Леви, – пытаюсь обрести голос я. – Ты убьешь не только меня. Ты убьешь и нашего ребенка!

На секунду его пальцы замирают, губы сморщиваются.

– Я сделаю вас обоих мучениками, – ухмыляется он. – Пожертвую вашими жизнями во спасение остальных!

Часть Леви всегда меня опасалась. Он боялся, что однажды я все вспомню, что зрение вернется ко мне и я расскажу всей общине, что он творил, что он в реальности представляет собой. Леви боялся утратить контроль. И теперь он пытается его удержать.

Не мигая, вонзив пальцы в мои голосовые связки, Леви сдавливает мне горло. Всего несколько секунд – и я начну задыхаться, а мое тело – корчиться в конвульсиях, из последних сил борясь с Леви за глоток воздуха. Всего один глоток…

– Ты не почувствуешь боли, Би, – вкрадчиво произносит он.

Я сразу вспоминаю этот тон! Именно таким мягким, убаюкивающим голосом он нашептывал мне на ухо слова лжи, становившейся правдой. Именно такой голос Леви использовал для гипноза, чтобы добиться желаемого. Но я не хочу впускать его слова в свое сознание! Мои пальцы расцарапывают Леви грудь и шею, я стараюсь оттолкнуть его от себя, но голова уже кружится, а в глазах искрит.

Внутри полыхает страх, сжигая боль в душе и теле. Еще миг – и остается только ужас. Но я вспоминаю! И руки тут же опускаются вниз. Пальцы ищут то, что заткнуто под пояс юбки. Есть! Вот она – гладкая деревянная рукоятка, я сжимаю ее в руке. Собравшись с последними силами, делаю выпад ножом.

Лезвие прорезает ткань, плоть, утапливается в туловище Леви, и мою руку заливает теплая жидкость. Время замедляется, растягивается. Глаза Леви округляются, зрачки на миг расширяются и тут же сужаются до точек размером с булавочный укол.

Его руки отпускают мое горло, тело осаживается и заваливается назад; рот разверзается в немом крике, а пальцы скрючиваются в конвульсии. Я захожусь кашлем, судорожно втягиваю воздух, ноги не держат меня, но я не позволяю себе упасть. Сделав шаг вперед, я снова хватаюсь за нож, не давая Леви вытащить его. Взгляд падает на маленький шрам на его подбородке. Тот самый шрам, к которому я так любила прикасаться и который так любила целовать в юности. Секундное воспоминание стирает решимость: «Я нанесу тебе еще один шрам. И ты уже не сможешь его залечить!» Я вдавливаю нож глубже. И наблюдаю, как при этом корчится Леви.

Сердце бьется, стучит, колотится сильно, до боли. Я всегда знала слабость Леви. Его слабостью была я. И даже сейчас он недооценил, на что я готова была пойти, чтобы исправить то, что он наделал. Леви падает на колени, в его глазах мелькает недоумение, рот брызжет слюной, горло душит подступающая кровь. Я тоже опускаюсь наземь рядом с ним, не отводя от Леви взгляда. Пусть мое лицо станет последним, что он увидит! И запомнит – уже навсегда.

Я вытаскиваю из его тела нож, рука пахнет кровью – с тем самым характерным, металлическим привкусом.